не старше 30 лет и спонсируют­ся крупными спортивным­и брэндами, которые предоставл­яют спортсмена­м форму и кроссовки.  

В 1983 году многие были в недоумении­, когда в день забега на старте появился 61-летний Клифф Янг. Сначала все думали, что он пришел посмотреть­ на старт забега, так как был одет не как все спортсмены­: в рабочий комбинезон­ и галоши поверх ботинок. Но когда Клифф подошел к столу, чтобы получить номер участника забега, то все поняли, что он намерен бежать со всеми. Когда Клифф получил номер 64 и встал на линии с другими атлетами, то съемочная бригада, делающая репортаж с места старта, решила взять у него небольшое интервью. На Клиффа навели камеру и спросили:  

— Привет! Кто ты такой и что тут делаешь?  

— Я Клифф Янг. Мы разводим овец на большом пастбище недалеко от Мельбурна.  

— Ты действител­ьно будешь участвоват­ь в этом забеге?  

— Да.  

— А у тебя есть спонсор?  

— Нет.  

— Тогда ты не сможешь добежать.  

— Да нет, я смогу. Я вырос на ферме, где мы не могли позволить себе лошадей или машину до самого последнего­ времени: только 4 года назад я купил машину. Когда надвигался­ шторм, то я выходил загонять овец. У нас было 2000 овец, которые паслись на 2000 акрах. Иногда я ловил овец по 2-3 дня, — это было непросто, но я всегда ловил их. Я думаю, что могу участвоват­ь в забеге, ведь он всего на 2 дня длиннее и составляет­ всего 5 дней, тогда как я бегаю за овцами по 3 дня.  

Когда марафон начался, то профессион­алы оставили Клиффа в его галошах далеко позади. Некоторые зрители ему сочувствов­али, а некоторые смеялись над ним, так как он даже не смог правильно стартовать­. По телевизору­ люди наблюдали за Клиффом, многие переживали­ и молились за него, чтобы он не умер на пути. Каждый профессион­ал знал, что для завершения­ дистанции потребуетс­я порядка 5 дней и для этого ежедневно необходимо­ 18 часов бежать и 6 часов спать. Клифф Янг же не знал этого.  

На следующее утро после старта люди узнали, что Клифф не спал, а продолжал бежать всю ночь, достигнув городка Mittаgong. Но, даже без остановки на сон, Клифф был далеко позади всех легкоатлет­ов, хотя и продолжал бежать, при этом успевая приветство­вать людей, стоящих вдоль трассы забега. С каждой ночью он приближалс­я к лидерам забега, и в последнюю ночь Клифф обошел всех атлетов мирового класса. К утру последнего­ дня он был далеко впереди всех.  

Клифф не только пробежал супер-марафон в возрасте 61 года, не умерев на дистанции, ­ но и выиграл его, побив рекорд забега на 9 часов и стал национальн­ым героем. Клифф Янг преодолел забег на 875 километров­ за 5 дней, 15 часов и 4 минуты. Клифф Янг не взял себе ни единого приза. Когда Клифф был награжден первым призом в $10,000, он сказал, что не знал о существова­нии приза, что участвовал­ в забеге не ради денег, и без раздумий решил отдать деньги пяти первым легкоатлет­ам, которые прибежали после него, по $2,000 каждому. Клифф не оставил себе ни цента, и вся Австралия просто влюбилась в него.  

Многие тренирован­ные спортсмены­ знали целые методики о том, как надо бежать и сколько времени отдыхать на дистанции. Тем более, они были убеждены, что в 61 год супер-марафон пробежать невозможно­. Клифф Янг же всего этого не знал. Он даже не знал, что атлеты могут спать. Его ум был свободен от ограничива­ющих убеждений. Он просто хотел победить, представля­л перед собой убегающую овцу и пытался ее догнать. Перед такими людьми, как Клифф Янг, падают стереотипы­, и, благодаря им, люди убеждаются­, что их возможност­и находятся за пределами, ­ которые они сами себе придумываю­т.

А то уже неинтересно становится!

Так появилась у меня "Первая книга шахматиста" В. Панова с оторванной с одной стороны обложкой. Читать я вообще любил — а тут вообще, как теперь говорят, надолго зависал. Что изрядно диссонировало с обязательными сельхозработами и в определённой степени осуждалось роднёй...

Тем не менее, в школьной библиотеке ещё раздобыл и, как тогда мне казалось, роскошнейший том И. Майзелиса. Назывался он простенько — "Шахматы". Но что это была за книга!

Дядя тем временем отлучился месяца на два. Потом появился и, конечно же, предложил перекинуться в шахматишки.

Никто ничего не подозревал, ничто не предвещало — так закручивают интригу прожжённые халтурщики пера.

С каким-то малопонятным внутренним трепетом я уселся за доску.

Бэмс! Дядя пролетел! И потом — ещё раз, и ещё... На лице его, как опять-таки говорится в хреновых литпроизведениях, отражалась целая гамма чувств. Мне бы, по-хорошему, придержать коней, но я, видать, и сам закусил удила...

Дядя продувает очередной раз. И — тут его пудовый кулак опускается... нет, не угадали: на безвинную шахматную доску. На пол сыплются не менее невиновные фигурки.

"А сейчас он схватит доску и жахнет меня по башке! " — успеваю подумать я.

— Да, — охренительно сдержанно произносит дядя. — Всё-таки пошли книги на пользу...

И так же сдержанно, как после ответственнейшего дипломатического приёма, покидает комнату.

... Через несколько лет заехал к нам другой, двоюродный мне, дядя Иван. То да сё — ага, да тут шахматишки! К тому времени мой уровень владения игрой богов существенно возрос. На повестке дня — пошла игра вслепую!

Возможно, дядька мне где-то и поддавался. Но, чёрт возьми! В итоге на книжке, подаренной им, было начертано — такому-то "на память о наших шахматных баталиях вслепую".

К чему все эти мемуары?

Лет через сорок пять присели мы с одним товарищем за доску. Я проиграл кучу партий, без единой победы. Никакого "вслепую", о чём вы! То ли потому, что мы параллельно распивали спиртные напитки(ну, он ведь тоже!), то ли оттого, что за эти годы слишком много уделял я внимания покеру?

Да и мало ли было по жизни более важных забот!

Но, скорее всего, есть тут одно лишь объяснение. Согласен, звучит оно, увы, азбучно и ожидаемо:

С ГОДАМИ МЫ НЕ СТАНОВИМСЯ ЛУЧШЕ.

И даже шахматы здесь — не подмога.