Я оказалась плохой подругой. Моя милая, добрая девочка решила во что бы то ни стало купить квартиру сама, без родителей. Хотя родители в достатке и при мне говорили, что к 20 годам подарят ей квартиру.

Она начала экономить буквально на всём и на себе. Но не просто экономить, а за мой счёт. Вместо того, чтобы купить самые дешёвые прокладки, она пользовалась какими-то тряпками, а когда запах был совершенно невыносим, то я давала ей свои. Пока не будет падать в голодные обмороки, не купит себе еду (да и то какую-то лапшу быстрого приготовления); я иногда покупала ей фрукты и витамины. В кафе будет сидеть без ничего, пока я не предложу ей что-то, и тогда начинался пир горой. Просить мои вещи на пару раз и занашивать до дыр — это всегда за, уже три платья в её коллекции. Стоять и ждать автобус, который идёт до её дома, в -25 полчаса, но экономить на пересадке, пока я не предложу оплатить проезд, потому что жутко мёрзну, — отлично!

В итоге у неё есть своя студия в 18 квадратов. И двушка, подаренная родителями. А меня в её жизни больше нет, потому что два месяца назад я уволилась с работы и попросила у неё пожить с ней месяц, пока не устроюсь на новую работу и не наскребу на съём комнаты. Мне озвучили сумму в пять тысяч. А у меня их просто нет! И подруги, наверное, нет. А может, и не было.

Сейчас всё хорошо, живу у парня. Он приютил меня в своей комнате, даже имея на этой почве конфликт с соседями.

Моё самое первое воспоминание из детства. Мы с мамой бежим куда-то. На улице холодно, подморозило, выпал первый снег. На нас легкая одежда, впопыхах взятые вещи, какие-то сумки, чемодан, пакеты. Мы садимся в поезд, мама укрывает меня, сама ложится, нервничает. И мы едем. Потом мы приезжаем в большой город, оттуда на автобусе едем куда-то, потом

Жила в нашем дворе одна русская семья, папа, мама и их сын Петя, люди просто невероятных размеров, они не были толстыми, они были крупными. Для понимания, когда Петя учился в 7-м классе (около 14-ти лет), ему обувь шили на заказ – 47-го размера.

Но речь не о Петре. Случай произошел с его отцом, где-то в середине семидесятых годов. Я, тогда щегол, иду по улице, на встречу мне идет Петин папа, хорошо подшофе, его покачивает, а по дороге едет ментовский УАЗик. Не заметить моего соседа они не могли, поэтому, лихо притормозив, вышли забирать нетрезвого гражданина. Так как это Азия и большинство населения узбеки, то и в ментах они же.

Подлетают к соседу и, гражданин пройдемте. Сосед, видимо не в первый раз, просто лег на тротуар и лежит. Менты его за руки подергали – сдвинуть не могут, бросили его и уехали ни с чем. А Петин отец встал, отряхнулся и пошел домой.

Знаменитые мхатовские старики в последние годы почти не разговаривали между собой. Просто сидели в антрактах в костюмах и гриме в закулисном фойе театра и молчали.

Вдруг в тишине раздался голос одного из корифеев, который ни к кому не обращался, а просто начал рассуждать вслух:

— Ну, вот чего у меня нет? Я — народный артист СССР, член партии, орденоносец... Постоянно занят в репертуаре. Чего у меня нет? Прекрасная пятикомнатная квартира в центре... Дача замечательная... Две государственные премии. У меня есть и свой театр, где я Художественный руководитель... Возят на персональном автомобиле. Да и своя "Волга" имеется. На здоровье, тьфу, тьфу, тьфу, не жалуюсь... Ну, и чего у меня ещё нет?

И тут в повисшей тишине раздаётся голос остряка Бориса Николаевича Ливанова:

— Совести у тебя нет!