Незадолго до каникул заехал в альма-матер, обкашлять кое-какие научные вопросы со своим сокурсником, ныне деканом и вообще практически профессором. Из-за пробок я порядочно припозднился и, когда забежал в вуз, коллега уже запускал группу в аудиторию. Ну, я поднялся туда, перекинулись парой слов. Тут — цоканье каблучков по паркету и мимо нас, вежливо улыбнувшись преподу, проносится в двери высокая стройняшка азиатского вида, с длинной блондинистой гривой.

— Нифига у тебя вкус, — плосковато шучу я, подбирая слюнки.

— Хехе, сюрприз желаешь? — отвечает. — Иди пообедай, а к концу пары сюда же подползай.

Предпочтя столовой свою кафедру, поручкался со старой гвардией, поговорили о наплыве китайцев (уже во времена учебы моей жены китайских студентов было по 60% в каждой группе), повспоминали там былое всякое.

Возвращаюсь под звонок к аудитории — и реально стекленею. Из дверей бегом выметается с десяток аборигенов, затем, переговариваясь, выходят человек двадцать парней-китайцев, большинство в костюмах (и при галстуках!) и-и-и-и! — десяток идентичных копий той красавицы, которая бежала мимо нас полтора часа назад.

Длинные прямые блондинистые или шатенистые волосы. Высокая точёная тушка. Азиатское, но по всем европейским стандартам красоты оформленное лицо. Каждая в безупречном офисного кроя костюмчике, на каблуках. На двоих или троих - тонкие очки. Каждая пряма как струна и едва ли не каждая — выше меня, а я и без каблуков тот еще конь.

Я помню пару китаянок из группы, в которой училась любимая чуть больше десяти лет назад. Обычные провинциалки, коренастые и подвижные, с чуть слишком блинообразными для нашего взгляда лицами, очень узкими, но цепкими глазами, с виду слегка настороже... А тут! Дом моделей Юдашкина, говаривали раньше.

Как, КАК они за пару пятилеток вывели совершенно новую породу?!

— Ну, — лыбится коллега, — понравилась атака клонов?

Немецкий анатом Николаус Рюдингер (1832— 1896) в молодости был парикмахером.

Однажды, находясь со студентами в анатомичке, он заметил одному из них, что тот неправильно точит нож.

Студент, сын состоятельных родителей, дерзко возразил ему:

— Но ведь я никогда не был парикмахером!

— Да, но если бы вы им были, то при таком отношении к учению, так и остались бы им на всю жизнь, спокойно ответил ему Рюдингер.

Это, наверное, одна из самых любимых историй времён студенчества.

Дело было на первом курсе. Одногруппник, как бы иностранный студент (соседняя страна, ну вы поняли), никак не мог получить зачёт по истории края. Он и по-русски говорил заторможенно, а тут — реферат подготовить, представить, да ещё и защитить... Ух!

В общем, в сроки не уложился. Семестр закончился, уже август. Кое-как выцепил преподавателя. Ну, назначена защита — дело за малым.

Отстрелялся, смотрит на преподавателя.

— Ну неплохо. Неплохо. Справился, ладно. Но зачёт я тебе не поставлю.

Одногруппник не понимает. Почему?

— А я уволился! — радостно выкрикнул преподаватель, схватил свой портфельчик и убежал.

Когда нынешний наследник британской короны, принц Чарльз, учился в Кембридже, с ним на все занятия ходил телохранитель. Кембриджская система обучения позволила бодигарду участвовать в обсуждении и диспутах.

И в конце обучения, преподаватели предложили ему сдать экзамены. В итоге телохранитель набрал больше баллов, чем сам принц и тоже получил диплом.

Вуз. По коридору идёт преподаватель. Неуверенно подходит к двери одной из аудиторий, открывает её и опасливо просовывает голову внутрь помещения: "Вы-ы... мои?... "Оттуда звонко: "Ваши-ваши! Заходите! "