СТАЛЬНЫЕ ШАРЫ

В самолете разговорился с соседом у окна.

Худенький, кучерявый, зовут Александр, по профессии скрипач. Сошлись мы на Питере, Александр там родился и вырос, а я прожил пять лет.

Вспоминали гнетущие девяностые и Саша рассказал вот такую историю:

Однажды зимой, поздно вечером ехали мы с папой в трамвае, он меня в "музыкалку" возил, мне тогда лет восемь было. Народу немного, человек пять – десять, на весь вагон.

Вдруг на остановке залетает настоящая бандитская бригада, шесть человек, почему-то я и количество запомнил. Злые, видимо что-то у них там случилось, может от ментов убегали. В любом случае, такие в трамваях не ездят. Все разнокалиберные – от двухметровых, до мелких, но по виду настоящие бойцы. Со сломанными носами и ушами.

В общем, по профессии спортсмены, а по должности бандиты.

Одеты так красиво, что глаз не отвесть: спортивные костюмы, фирменные кроссы, про цепи вообще молчу. Да что там цепи? Каждая их лайковая куртка стоила как весь наш трамвай.

Они громко матерились, что-то обсуждали, а пассажиры вжались в кресла, головами не вертели и усилием мысли притягивали трамвай побыстрее к своей остановке.

Тут, один из братвы ненавязчиво закурил.

Какой-то дедок со своего места, не оглядываясь, проворчал, что-то типа: "В трамвае не курят"

Бандит повернулся к перепуганному народу и громко спросил:

— Кто?! Кто сейчас что-то вякнул?!

В ответ унылая тишина.

Браток продолжил:

— Если кто хочет что-то сказать, то учтите – за слова придется ответить. Готовы подраться? Предъявляйте. Нет? Сидите тихо и уткнитесь в окно.

Естественно – публика совсем притихла и вжала голову в плечи, хорошо что хоть деда не выдали, который возмущался.

И вдруг, мой папа, мой тщедушный интеллигентный папа: сто шестьдесят сантиметров ростом и пятьдесят кило весом, инженер технолог кондитерской фабрики, шепчет мне: "Сашок, сиди тут, держи скрипку"

Мой отчаянный, сорокалетний папа, который никогда в жизни не дрался, встал и, о ужас, пошел на заднюю площадку, где ржали и курили бандюки.

Одну руку он крепко сжал в кулак, и я прекрасно видел, как дрожали его пальцы, я и сам чуть не умер от страха за него.

Папа подошел к ним и громко сказал, стараясь скрыть тремол в голосе:

— В трамвае курить нельзя! Потушите пожалуйста сигареты!

Повисла бесконечная пауза, бригада удивленно изучала моего папу, его сжатый кулачок, и наконец один из них ответил:

— Ну, нельзя, так нельзя, ты сказал, мы тебя услышали. Не каждый день встретишь человека со стальными шарами.

Окурки тут же полетели в форточку.

Я не усидел на месте, прибежал с футляром и встал за папой. Один бандит погладил меня по голове и сказал:

— Скрипач, ты даже себе не представляешь какой у тебя крутой батя, можешь им гордиться.

Трамвай остановился на перекрестке, бригада распахнула двери и десантировалась на улицу.

Мы с папой поехали дальше и я всю дорогу пытался выяснить, что это у него за такие "стальные шары", и для чего они нужны? А папа глупо улыбался и неумело уходил от темы…

Ребёнок учится в Москве. Живёт у родителей жены. Однажды звонит тесть: "Срочно приезжай, надо поговорить". Я говорю: "А что, по телефону нельзя? "Он мне: "Нет, это не телефонный разговор. Дело касается Игорька (моего сына)". Отпрашиваюсь с работы. Весь на нервах. Приезжаю в Москву. Тесть дома один. Сразу усаживает меня за стол. Кладёт свою руку на мою и говорит заговорщическим тоном: "Игорь не тем занят. Видел его дружков, у одного на майке Че Гевара. Вечером ходят в антикафе. Приходит трезвый. Боюсь, они там что-то против правительства затевают. "

Что нет в мире справедливости я узнала лет в десять.

Мама однажды вместо супа сварила какую-то эпохально несъедобную бурду: похоже, что-то из продуктов было испорчено. Со скандалом, несмотря на все слёзы и уверения, что это отрава, заставила меня полную тарелку съесть, в брата мелкого силком из ложечки влила полпорции. И вот, наконец, дети накормлены, она наливает тарелку себе, пробует... и со словами "что за мерзятина-то", выливает свою тарелку и всю оставшуюся кастрюлю в унитаз! Нет в жизни справедливости, и суп тому порукой.

"Любовь — это когда моя мама делает кофе папе, и отхлебывает глоток, перед тем, как отдать ему чашку, чтобы убедиться, что он вкусный";.

(Денис, 7 лет)

Жалуюсь на двойняшек своих, что спать не дают. Говорю: причем Мариша (девочка) сначала полежит, поглазеет вокруг, потом погулит, потом покряхтит, только потом начинает покрикивать. А Назар орет сразу, еще не проснувшись. Целый день лежит, как есть захочет — так орет.

Сестра (с сердцем): ой, у меня Петру Ивановичу (муж) 64 года, и та же картина: целый день лежит, как есть захочет — так орет