мама тоже учительница! Ты должна быть образцом! "

Моя кивала и, не даст Бог соврать, учительница была ей довольна.

А ещё я ей велела сразу как уроки закончатся подниматься ко мне в кабинет физики.

— У меня ещё два урока, ты посидишь, а потом вместе домой пойдём.

Понятливый ребёнок так и сделал. Я её на свободное место усадила. Говорю:

— Доставай тетради и делай домашнюю работу.

— А нам не задали ничего!

— Как это не задали?! Ааа!... Ну да, в первом классе первого сентября могли и не задать... Ну ладно, вот тебе бумажка, ручка. Потренируйся пока сама. Уже звонок, дети заходят...

И всё. Я о своей малой забываю и веду нормальный урок. Новую тему объясняю, на доске пишу. На свою малую даже не смотрю. Классом занята. Задачу показываю.

— Понятно?

— Понятно!

— Всё переписали? Стираю... теперь сами: страница третья, задача номер пять.

Вдруг слышу в классе сдержанное всхлипывание. Ищу глазами — кто? Батюшки! Моя сидит и слёзы по щекам растирает!

— Что такое? По какому поводу потоп?

— Я... я... Я не успела...

— Что не успела?

— Переписать с доски не успела, а ты всё стёрла!..

Смотрю, а она на своём листочке аккуратненько так с доски текст срисовала...

— Ты же не понимаешь этого! Даже писать прописью не умеешь! Зачем же ты копируешь чего не знаешь?

— А ты сама говорила, что б я всегда учителя слушалась и что ты тоже учительница! Ты сказала: "Всё себе перепишите", а я не успела...

21 года от роду и от того не шибкого ума, вывела нас на прогулку. На ней было легкое пальтишко и короткая юбка, из чего следовало, что гулять нам, слава богу, не долго. Когда односадцы начали переминаться с ноги на ногу и жаться к друг другу ближе, при этом не добро поглядывая на закутавшуюся воспиталку. Мне в голову пришла гениальная, как тогда я думал, идея, а не поиграть ли мне в Жириновского. И вскочив на стол стоявший по среди веранды закричал:

— Односадцы! Друзья и собратья по несчастью! Да каких пор мы будем терпеть это издевательство? Сколько им еще нужно обмороженных ножек от нас? Сколько прилипших языков к качелям? Сколько разбитых коленок и носов?

Кто? Скажите мне кто? Выпустит в такую погоду собачку погулять? Правильно, никто! А мы не собаки! Так почему же нас выпустили? А потому что все это детсадовский беспредел и беззаконие!

— И что нам делать?

— А что бы ты сделал если бы тебя ударили по носу? Правильно! Нужно ударить в ответ! Беспредел за беспредел! Беззаконие за беззаконие! Удар за удар!

Тут уже решила вмешаться воспиталка. Но было уже поздно, я призвал взять ледышки и закидывать ее. Все подчинились, кроме Восницовой и ее подружки Чуваловой, которые сказали, что я дурак и спрятались в домике. На что я им в след ответил, что и до них доберусь. В это время одна из ледышек попала воспиталке в глаз и она убежала. Остыв от этого занятия ребята забеспокоились, что их теперь накажут. Но я развеял их страхи, сказав, что если они будут нас спасать от бедствия, то забудут про это. Нужно просто прилепить языки к качелям и самолетику.

Долго уговаривать их не пришлось, т. к. все знали суровый нрав заведующей.

Если бы я был Соврасовым, то назвал бы эту картину: "Грачи на супер клее", больше двадцати детей прилепленных, как мухи к кое чему, лежали, стояли, сидели и все как один ревели от досады. Увидев эту картину заведующая села в сугроб, а старшая нянечка побежала за ведром с горячей водой. В это время я не заметно смылся, пробрался в столовую и пил приготовленный на полдник чай с печеньем. Размышляя над тем, что когда все выяснится я просто скажу, что придуривался, как Жириновский. А что, ему можно, а мне нельзя? И меня оправдают.

На деле же вышло все по другому. И я думаю, Восницова с Чуваловой, тут подлили масла в огонь, да и остальные тоже. За это меня поставили в угол. Дома отодрали ремнем. И долго, долго ругали. А воспиталка игнорировала меня до тех пор, пока я не перешел в другой садик, из – за переезда родителей.