Как я расстался с комсомолом

Не расстанусь с комсомолом — буду вечно молодым!

(из песни)

Вступление моё в комсомол ничем примечательным мне не запомнилось. Стандартная процедура — рекомендации учителей, заседание совета пионерской дружины, на котором одноклассник моей младшей сестры задавал мне вопросы:

— Сколько стоит хлеб? Сколько стоит совесть?

Были в те времена тогда такие заветы:

— Сколько стоит хлеб?

— Хлеб бесценен.

— Сколько стоит совесть?

— Совесть не продаётся.

— Сколько стоит комсомольский билет?

— Цена жизни.

Ну а как вы хотели? Только так, и не иначе.

Короче, вступил. Комсомолим потихонечку.

То комсомольскую канаву выкопаем, то проворовавшемуся однокурснику комсомольское порицание выразим.

Время идёт. Уже и до выхода из комсомола по возрасту остаётся всего ничего. И вот наступает август 1991 года, вторая его половина.

Работали мы на рыболовном траулере в Атлантическом океане; южной его части. Аккурат рядом с Фолклендскими островами. И трудился я на том траулере начальником. (На морском флоте, как известно, только один начальник. Все остальные — помощники).

Капитан у нас был хоть и молодой, но уже достаточно опытный и удачливый.

Дела и рыбалка шли весьма неплохо.

Каждый вечер по громкоговорителю нам объявляли заработанную за сутки сумму на один пай, а мы, радостно улыбаясь, умножали её в уме каждый на свой коэффициент и предвкушали своё возвращение.

Восемнадцатого числа в одиннадцать вечера звонит у меня телефон:

— Слышь, начальник, мы тут тебе лебёдкой все твои антенны оборвали. Но ты можешь оставаться у себя. Всё равно до утра ничего не сделаешь. Мы их тебе в сторону оттянули, чтоб не мешали. Завтра посмотришь.

Однако я, конечно, вышел на палубу.

Лежат мои голубушки безжизненно на боку.

Как я уснул в ту ночь — сам не понимаю.

Наступило утро, и мы с одним из матросов полезли на портал восстанавливать утраченное.

Целый день мы провели на высоте, обдуваемые всеми ветрами и дымом из пароходной трубы и рыбной мукомолки. (Вы когда-нибудь вдыхали дым мукомолки? Незабываемые впечатления, уверяют вас). Закончили работу только к ужину. Спускаемся вниз усталые, но довольные; голодные и продрогшие (в Аргентине, если кто забыл, в августе зима).

Народ сразу ко мне:

— Ну что, начальник, какие новости?

— Да какие тут новости? Вон, антенны оборвали. Насилу отремонтировали.

— А ты что? Не знаешь что-ли? В Союзе — переворот. Горбачёва скинули. У власти — военная хунта!

Поднимаюсь на мостик. Помощники нахмуренно толпятся возле коротковолнового приёмника:

"... в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии... "

Фигассе! Стоило на один день оставить одних...

Но рейс продолжается, ГКЧП разваливается, и в декабре мы возращаемся в уже независимую демократическую Россию получать свои законно заработанные капиталы.

И что же мы видим?

Это что же получается?

Зря мы, выходит, радовались и умножали паи на свои коэффициенты?

Аргентинские чайки, что ли, все эти полгода смеялись над нами?

Это чё такое? Серьёзно?

Серьёзно. Бегите скорее в кассу и забирайте хотя бы то, что осталось.

И, задрав, как и положено комсомольцам, штаны, мы понеслись.

Каково же было наше удивление, когда получая на руки и без того позорный заработок, мы не досчитались десяти-двенадцати процентов.

Комсомольские взносы — было объяснено нам.

В 1847 году 24-летний дерзкий столичный хлыщ, потомственный дворянин, отставной гусар Сергей Лисицын ступил на палубу корабля под Андреевским флагом, стремясь попасть в Америку. Был принят в офицерской кают-компании дружелюбно, но в пьяном виде наговорил дерзостей командиру корабля и стал подбивать матросов на мятеж. Капитан приказал

Встреча выпускников. 30 лет после выпуска. МГУ.

— О, Маша, привет, хорошо выглядишь, как дела?

— А, Петрович, гад ты, обманщик.

—!??

— Помнишь, мы гуляли с тобой по Кутузовскому проспекту и ты показывал мне где там кто живет из правительства?

— Ну??

— А помнишь, как я сказала, что тоже хочу жить на Кутузовском проспекте и гулять в его скверах с собачкой??

— Ну??

— А ты сказал, что наколдуешь и все у меня получится. Наколдовал?

— Не знаю, но я старался.

— Старался он! Мечты типа сбываются. Сбылись. Живу я на Кутузовском проспекте. И с собачкой гуляю. По помойкам.

— Ну?

— Что ну?? В Свердловске я живу!! Гад ты, обманул девушку.

— Но ты же не сказала, в каком именно городе ты бы хотела жить. Скажи спасибо, что не в Зажопинске, а в столице Урала!

— Да знаю я. Сама туда напросилась. Именно из-за адреса тобою "наколдованному". Пойдем Танцевать!

Непобежденный новозеландский боксер, чемпион мира Всемирной боксерской организации (WBO) в среднем весе Андрей Михайлович высказался о своем российском происхождении: "Я — выходец из сраного детского дома у черта на куличках". Он назвал историю своей жизни сумасшедшей, так как после первых лет жизни в приюте он смог стать профессиональным спортсменом и завоевать титул чемпиона мира. Михайлович родился в Санкт-Петербурге в 1997 году и был усыновлен семьей из Новой Зеландии в возрасте 18 месяцев.

Что об этом сказать!?

Ладно, для новозеландца Питер — это у черта на куличках.

А вот это серьезнее.

Можно предположить, что мать этого засранца не придушила его и не выкинула в мусорный бак, а отдала в приют.

Там он срал в пеленки, а нанечка на копеечной зарплате мыла ему задницу.

Его входили и отдали в хорошие руки.

Сейчас он так отблагодарил свой деддом!

Работаю далеко от дома, поэтому домой с работы и обратно приходится добираться на самолете. Летать так-то не боюсь, постоянно хочется добираться именно этим видом транспорта. Но каждый раз во время взлета и посадки прокручиваю в голове сценарии крушения: то пилот стажируется, то сломалось что-нибудь и т. п. При этом постоянно беру место у окошка, чтобы видеть все самому, а не гадать. А еще читал где-то в интернете, что самые опасные первые 8-10 минут после взлета и столько же перед посадкой. Наблюдаю за временем и прикидываю, прошли эти 10 минут или нет. Когда прошли — успокаиваюсь и наслаждаюсь полетом. А перед посадкой смотрю, как болтается самолет, и думаю, что пилот не может выровнять его, вот-вот накосячит и… Но когда все хорошо заканчивается, я начинаю скучать по ощущениям, которые испытывал в такие моменты)