"Я, может, и жив только потому, что верую в Господа. Я через все тяготы войны прошел, когда со мной ну только смерти не было, она просто случайно мимо прошла. Он, наверное, берег меня для каких-то маленьких моих свершений…

До войны я жил у тетки, мне было шесть лет, в какой-то праздник она дала мне тридцать рублей: "Пойди в церковь, отдай на храм". Тридцать рублей! Я помню, они были такие длинные, красненькие. А мороженое, которое я так любил, стоило двадцать копеек. На эти деньги года полтора можно есть мороженое! Нет, не отдам я тридцать рублей каким-то тетям и дядям в храме. Я уже принял решение, что оставлю деньги себе, а тетке скажу, что отнес. И тем не менее почему-то все равно иду к храму. Сам не понимаю, как с зажатым кулаком я оказался около церкви. Зашел внутрь, там было так красиво, я стоял весь разомлевший, а потом легко подошел к служителю и сказал: "Возьмите на храм, возьмите, пожалуйста"…

И вот сейчас я убежден, что это Господь меня испытывал. С той поры я понял, что Кто-то на Небе поверил в меня. Если бы тогда я не отдал эти деньги, я не смог бы пройти войну, плен, тюрьму". (Иннокентий Смоктуновский)

Марселя Пруста однажды вызвал на дуэль писатель, малограмотный и самоуверенный.

Вручая Прусту свою визитную карточку, он презрительно сказал:

— Я разрешаю выбрать вам род оружия.

— Прекрасно! – воскликнул Пруст. – Я выбираю орфографию. Вы убиты.

В обеденном зале дворца Екатерины II в Царском Селе была устроена автоматизированная подача блюд.

Каждый обедающий мог потребовать любое блюдо, написав название на дощечке и отправив её на нижний этаж.

Там располагалась кухня.

А оттуда заказанное кушанье поднимали на специально заказанном лифте.

Список блюд на кухне был настолько велик, что мог удовлетворить самого взыскательного гостя.

И только однажды повара не смогли подать требуемого блюда — по заказу обедавшего у императрицы Александра Васильевича Суворова. Скромный генералиссимус заказал солдатские щи и кашу.

Лев Дуров рассказывал про полет в АН-2, летели на съемки в БССР, у впереди сидящего геолога на плече сидел живой филин, и, выворачивая голову, таращился на Льва Константиновича. Самолет попал в приличную болтанку, и Дуров по-хорошему завидовал вестибулярному аппарату хищника, который смотрел на него, не моргая. По прошествии небольшого времени, филина вытошнило прямо на артиста)))