нее, как сквозь пустое место, и спокойно проходили мимо.

Прислушался — от бабушки доносились обрывки английской речи. Искренне ей посочувствовал. Я и на русском давно оставил в Москве все попытки спрашивать дорогу у прохожих. Самые знающие на вид, добрые и вежливые, найти которых само по себе непросто, тут же начнут искать путь на смартфоне, что я и сам умею. А без него они не знают ровно ничего. Обидно мне стало за державу. Заблудись я в Токио, просто по недоуменному и растерянному виду был бы тут же окружен десятком японцев, пытающихся мне помочь, что случалось неоднократно. Толку от этого обычно мало, потому что они тоже плохо ориентируются на местности и еще хуже знают английский, но приятно само отношение!

Руководствуясь этим благородным самурайским примером, я пробился сквозь толпу к потеряшке и спросил, чего она ищет. Диалог наш переведу на русский, чтобы не засорять отечественный сайт иноплеменными словами.

— Я ищу место, откуда отходят поезда!

— Они тут отовсюду отходят во все стороны. Вам куда нужно?

Она глянула на бумажку в руке и старательно зачитала не без труда:

— Saint Petersburg!

Я удивленно задрал голову. На крыше здания, под которым мы находились, просто и понятно было написано огромными буквами, по-русски разумеется: ЛЕНИНГРАДСКИЙ ВОКЗАЛ. Каждый иностранец, сюда прибывший, должен знать кириллицу и тот факт, что лет тридцать назад Питер назывался Ленинградом. Огляделся — в поле зрения во все стороны ничего по-английски по Петербург написано не было. Медвежий угол какой-то, а не ворота столицы.

— Вот он этот вокзал! — показал я старой леди.

Она вгляделась в него и спросила:

— А как в него войти, чтобы попасть на поезд в Saint Petersburg?

С ходу догадаться об этом несведующему человеку действительно сложновато — входов виднелось несколько, причем часть из них была вероятно закрыта, потому что в них никто не входил, а из других только выходили. Главный вход с узкого торца здания оказался в этот момент совершенно безлюден, толпы шагали куда-то вдаль мимо него, так что выглядел он именно запертым.

К счастью, я знал дорогу и направил бабушку на путь истинный, то есть как добраться к платформам дальнего следования, не заблудившись в пригородных.

В старину, когда никакого гугля и яндекса в помине не было, я сам тут изрядно наблукался: все решительно знали про Площадь Трех Вокзалов, но на карте ее вообще не было, это была Комсомольская площадь. Мне кажется, не пройдет и ста лет, как Ленинградский вокзал назовут Петербургским. Та же участь ждет и ныне существующую Ленинградскую область, внутри которой затерялся славный город Петербург.

к тексту.

Так, для выноса тела санитаров оказалось мало, позвали на помощь водилу — размышлял я. Видимо срочно, раз он телефон впопыхах оставил. Но намерен был быстро вернуться. И где же он? Где они все? — начал удивляться, докурив сигарету. Телефон надрывался безостановочно. Может, и моя помощь нужна? Вдруг какой-то кровавый замес с дракой. Или груда тел от всеобщего отравления.

Но вернуться в подъезд мне не дали. Оттуда раздался топот, дверь распахнулась настежь, выбрели трое крепких дядек в белом, шатаясь и сгибаясь под тяжестью носилок.

На них возлежал самый здоровый мне известный сосед из нашего дома, просто богатырской стати, по имени Макс. Жизнерадостный бородач лет 30, под два метра ростом, кило 140 весом. Он тихо выл, схватившись за щиколотку.

Как его угораздило? Помню, как он подлетал по гололеду на лексусе к подземной парковке. Высший пилотаж! И что теперь, поскользнулся в собственной ванной?

У железного Макса есть слабость — любит по пятницам на ночь нарезаться в зюзю. Это очевидно по громовым раскатам хохота и гневным упрекам, доносящимся из его квартиры именно в это время. И никогда в другое. А теперь и амбрэ разнеслось густо. Отличный коньяк!

Но прочь преамбулы, вообразите саму картину, ради которой я написал эту историю. Включайте или вспоминайте музыку из Деревни Дураков.

Санитары, услышав вызов, приободрились и понесли Макса рысцой под балалайки. Издевательски размахивали носилками в такт мелодии. Он перестал выть и заржал вместе с ними. Музыкотерапия!

его Леонид Ильич ещё в Днепропетровске. Гордиться таким прозвищем точно было нельзя. "Балериной" Брежнева называли за то, что им мог крутить всякий, кто того хотел.

"Мы Брежнева называли "Коломбина на проволоке", потому что он всем хотел нравиться. Ну, и это у него получалось, он располагал к себе людей", — позже вспоминал советский партийный деятель Валерий Харазов.

После того, как Брежнев возглавил страну, окружающие его люди обратили внимание — его тянет к званиям и наградам. Тогда за спиной Леонида Ильича стали называть "дважды Ильич Советского Союза".

Естественно, не могла не появиться кличка, связанная с густыми бровями. "Бровеносец в потёмках", "двубровый орёл" — подшучивали над Брежневым подчинённые. А кто-то сравнил его пышные брови и усы Сталина. Так родилась шутка о том, что брови Брежнева — это усы Иосифа Виссарионовича, но "на более высоком уровне".

В прозвищах был также отражён политический курс, которому Брежнев старался придерживаться. Современники отмечали, что Леонид Ильич хотел в историю войти как "советский миротворец". Однако, несмотря на стремление решать спорные вопросы мирно, Брежнев начал своё правление с вооружённого конфликта Чехословакии в 1968 году, а закончил вводом советских войск в Афганистан. Но всё-таки именно при нём в мае 1972 года Москву посетил американский президент Ричард Никсон, а между СССР и ФРГ был подписан договор. Прозвище "миротворец" прочно закрепилось за Брежневым лишь в анекдотах на политические темы.