дети военных, не имея никаких иных особых развлечений, зимой облюбовали себе эту дорожку для катания на санках. Естественно, руководство части возмущалось, обращалось к администрации школы с требованием пресечь это безобразие, на что администрация резонно отвечала просьбой о сооружении горки для детей. Но пока дело ограничивалось тем, что мы сбивали только прапорщиков, лейтенантов, ну, капитанов, попутно ставя им фингалы снежками, перестреливаясь ими из овражков по обочинам дороги, никаких действий не предпринималось.

Но надо же было заехать в нашу часть комиссии с проверкой. Конечно, прилегающая к части территория стала зоной особого контроля, но когда это было для нас помехой! И вот, выходят с КПП члены этой комиссии с намерением пройти в рядом стоящий клуб части, как от КПП стартует паренёк с санками и, набирая разгон, задевает одного из проверяющих. Тот, конечно, плюхается на санки, оставляя паренька не у дел, и несётся вниз, оглашая округу воплями, подскакивая на очередном бугорке (а некоторые из них были просто мини-трамплинчиками). А надо сказать, что внизу вплотную к дороге стоит жилая пятиэтажка, и в первое время начинающие любители санного спорта въезжают кто в стену, кто в подъезд этого дома. Проверяющий, естественно, не стал исключением и на скорости врезался лбом в угол дома, отчего санки получили обратное ускорение и на заднем ходу съехали в разрытый солдатиками ещё летом кювет. Но это ещё не конец истории...

На СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО рядом со школой стояла огромная ледяная горка, высотой с трёхэтажный дом.

техникой. Мероприятие абсолютно никому не нужное. Это понимали мы, понимали и офицеры, проводящие занятия. После перерыва можно было незаметно уйти, на второй паре переклички не было. Как окзалось, можно было вообще не ходить. В последний день предписания подписывали всем, кто посещал, кто пропускал. Но были и плюсы. Можно было уйти пораньше с работы, отдохнуть от домашних дел, встретиться со старыми друзьями, с которыми учился в Москве, поехать с ними в парк Тельмана (ташкентцы знают где это) на шашлыки. Как-то на лекции офицер сказал нам, что кандидат наук доцент это майор, доктор наук профессор — полковник, а завкафедрой это генеральская должность. Второй отдел передаст в военколмат все сведения о содрудниках, звания присваиваются автоматически. Я понимал, что генерал это вряд ли. Сколько в стране ВУЗов, сколько кафедр, и что, все заведующие генералы? А полковник вполне возможно. Еще подумал, что мои ровесники тянут лямку в далних гарнизонах в звании майора, а я, такой крутой, уже полковник.

Когда уезжал в Америку, пришел сняться с учета. В военкомате, любопытства ради, спросил, кто я по званию. Оказалось... старший лейтенант-инженер запаса. Да-а-а. Не задалась военная карьера. Лучше бы не спрашивал. Ходил бы, уверенный, что я "ну настоящий полковник".

P. S. Оказывается, все сведения о себе должен каждый приносить в военкомат. Дипломы, выписки из трудовой. Никакой второй отдел это делать не будет. Да и какая разница кто ты в запасе, рядовой или полковник.

номеров расчёта стал сам комбат, вторым вызвался добровольно Николай.

Головной танк был подбит первым выстрелом, который вышел на мост. Бронетранспортёр, замыкающий колонну, вторым. Боевая задача была выполнена — движение колонны было задержано, но командир батареи получил ранение. У Сиротина при пушке по-прежнему оставалось значительное количество неизрасходованных снарядов и он отказался отступать.

Убрав подбитый танк с моста другими двумя танками, немцы предприняли попытку расчистить затор, но и эти танки были подбиты. Бронемашина, застряла в болотистом берегу, попытавшись преодолеть реку вброд, где и была уничтожена. Местоположение замаскированного орудия, у фашистов долго не получалось определить. Они думали, что целая батарея ведёт с ними бой. Два с половиной часа продолжался бой, в котором было уничтожено за это время 7 бронемашин, 11 танков, 57 офицеров и солдат.

Немцы поехали на мотоциклах в обход. Николая окружили и предложили ему сдаться. Ответом от артиллериста стали выстрелы из карабина. Он пал в рукопашном бою в неравной схватке. Всего три неизрасходованных снаряда осталось лежать возле пушки.

Из дневника офицера гудериановской 4-й танковой дивизии обер-лейтенанта Фридриха Хенфельда, что погиб под Сталинградом в 1942 г.:

"17 июля 1941 г. , Сокольничи близ Кричева. Вечером хоронили русского неизвестного солдата. Он один, стоя у пушки и очень долго расстреливал колонну пехоты и танков. Вот так и погиб. Все наши удивлялись его храбрости. Полковник даже перед могилой говорил, что, мы завоевали бы весь мир, если бы все солдаты фюрера дрались так, как этот русский. Солдаты даже дали три залпа из винтовок. Прав ли полковник? Ведь всё-таки он русский, нужно ли было такое преклонение? "

Н. В. Сиротинин так и не был представлен к званию Героя Советского Союза. По словам родственников, для оформления документов нужна была фотография, но единственная имевшаяся у родных фотокарточка была утеряна в эвакуации. Согласно официальному ответу Главного управления кадров Министерства обороны СССР, для представления Н. В. Сиротинина к высокому званию нет оснований, поскольку в годы войны вышестоящим командованием не было принято такого решения, а в послевоенные годы повторно рассматривались только нереализованные представления.