один бабай и у него есть ишак с повозкой. А я с ним в хороших отношениях. Пошел я и попросил его дать мне ишака. Он дал сразу без разговора. Я сел на повозку и поехал на станцию. Ишак скотина еле-еле идёт. И вот доехали до того места, где мент стоит. Смотрю, и сейчас стоит, меня увидел и палкой своей машет. Я остановился. Он подходит и так серьёзно: "Опять Вы нарушаете правила?"

— Начальник, я что скорость превысил?

— Нет, не по той стороне едите...

— Я думал, что на ишака это не распостроняется

— На ишака – нет, на вас – да

— И что теперь?

— На первый раз прощаю.

Поехал я дальше, встретил тёщу с чемоданом. Говна какого-то привезла, тяжелый, положил чемодан на телегу а тёща как увидела, что её величество на ишаке встречают и давай:

— Я ни за что на этом не поеду! Воняет, да и стыдно!

— Иди тогда пешком

И вот она пропёхала пешком, но ко мне так и не села. И со мной не разговаривала, уехала и до свидания не сказала.

Жена говорит, что мама очень обиделась а я так думаю ну и х[рен] с ней

лепят, вырезают, раскрашивают, поют хором, играют в простые игры. Считается профилактикой Альцгеймера.

Я одно время волонтерничал в таком садике для русскоязычных. Давно, еще до ковида. Проводил какие-то викторины и, конечно, разговаривал с посетителями. Им там любые свежие уши в радость, не отпустят, пока не выложат всю биографию. Вот, рассказ одного старика запал в душу. Если бы я захотел сочинить что-то подобное, постеснялся бы настолько прямолинейной морали. Но жизнь – она не стесняется. Дед был совсем древний, совсем глухой, со слуховыми аппаратами на каждом ухе, но рассказывал живо и связно. Дальше от его лица.

"Мы с моей Гелей, то есть Ангелиной, прожили без малого шестьдесят лет. Она была исключительная красавица в молодости, но характерец... Мать-командирша. Всё знала лучше всех и всем раздавала ЦУ, то есть ценные указания. Мне первому, конечно. Пойди туда, принеси то, и почему принёс не то, кефир должен быть с зеленой крышечкой, а не с полосатой, а мясо – разве это мясо? Это же кости! Как будто кто-то тогда видел другое.

Пиво с друзьями, конечно, ни-ни, вот тебе клюковка, смородиновка и хреновуха, сиди и пей дома. По части наливок она была мастерица, и готовила всегда на ять, этим и держала. Я с ней не спорил никогда, если ЦУ не нравились, то просто пропускал мимо ушей. Когда совсем доставала, уезжал на рыбалку. То есть это я ей так говорил – на рыбалку. На самом деле такие рыбоньки иногда ловились, просто ах. С вот такими жабрами. Но рыбки рыбками, а возвращался всегда в семью.

Потом дочка с зятем приехали сюда и нас следом привезли, помогать с внуками. Тут она еще больше раскомандовалась, но и выполнять ЦУ стало проще. Мясо без костей в любом магазине, йогурт хоть с зеленой крышкой, хоть с красной, хоть с серо-буро-малиновой. Вырастили внуков, а правнуков нам уже не доверили. Да и сдавать она стала. Вроде не болела ничем особенным, ну, диабет, ну, давление, у кого их нет? Но я еще ходил по три мили каждое утро, а она – сначала с палочкой стала ходить, потом с волкером, то есть с ходунками, потом только по квартире, а потом упала в туалете и вообще перестала вставать. Нет, я понимаю, что толстым сложнее, она сильно располнела в Америке, на фудстемты много продуктов можно купить, все вкусные и все вредные.

Когда она слегла, мне совсем житья не стало. Каждые три минуты: Миша, Миша! Лекарство подай, памперс поменяй, воды принеси, нет, эта уже холодная, форточку открой, форточку закрой, подушку повыше, нет, теперь пониже. А если просить было не о чем, то послушай, тут по телевизору про Собчак такое рассказали!

И в конце концов я взбунтовался. Хватит, говорю. Всю жизнь ты меня гоняла как попку, дай хоть дожить спокойно. Без ухода ты не останешься, у нас хоматендка, то есть хожалка, работает по шесть часов в день, и дочка забегает каждый вечер, и внуки когда-никогда. Вот ими и командуй, а меня уволь.

Демонстративно снял слуховой аппарат – я тогда без него уже не слышал – и ушел в ливинг. Ну, знаешь наши пенсионерские квартиры, они маленькие, но как бы двухкомнатные, отдельно спальня, отдельно ливинг-рум, то есть зал-кухня-прихожая. И целый год к ней днем не подходил, наслаждался свободой. С утра снимал аппарат и сидел в ливинге за компьютером. Зять научил, как смотреть разные передачи с субтитрами и играть в шахматы по интернету. Бывало, если что-то позарез нужно, а хожалка уже ушла, Геля звонила дочке, дочка мне текстала, то есть писала на телефон, я тогда шел из ливинга в спальню и что надо делал. Но это раз в день, а не каждые три минуты.

А потом дочка зашла, как всегда, после работы, заглянула к маме в спальню и мне показывает: мол, надень аппарат, что-то сказать надо. Но я и сам уже понял. Отмучилась моя Геля. Может, ушла во сне, как праведница. А может, звала меня, помочь или попрощаться, но не дозвалась.

Пять лет уже, как ее не стало. И все пять лет, каждую ночь, она мне снится. Приходит и что-то говорит. Что-то очень-очень важное. А я не слышу! И слухового аппарата во сне у меня нет. Ищу его, ищу. Наконец нахожу: вот он! А я, оказывается, уже проснулся. А Геля осталась там, во сне".

Я больше не видел этого человека. Вскоре началась пандемия, садики для стариков закрылись. Он уже тогда был очень стар и вряд ли пережил эти четыре года. Но я надеюсь, что однажды он все же нашел во сне свой слуховой аппарат и услышал то, что жена хотела ему сказать. Что она его любит и прощает.

взгляд, она пояснила, что у неё муж, 4 сына, 3 невестки, 6 внуков от года до 10 лет, и каждый либо что-то не ест, либо аллергия. И у всех разное! Чтобы не забыть, она записывает и сверяется во время подготовки меню для семейных пиршеств. Чтобы каждый мог отведать минимум 2 блюда без своих неприятных продуктов.

Через несколько месяцев, когда мы уже подали заявление в ЗАГС, я попала на празднование годовщины их со свёкром свадьбы. Стол ломился: несколько видов горячего, салаты, нарезки, закуски. Но больше всего меня поразили маленькие подставки рядом с каждым блюдом, на которые были наклеены этикетки с составом. Даже если этот состав состоял из двух ингредиентов! Оказывается, у свекрови даже специальный принтер есть, который эти этикетки печатает.

Мне сразу вспомнилось, как мои мама и бабушка пытались впихнуть в меня ненавистную белую рыбу — крошили в салаты, рулеты и бутерброды. Мама однажды на Новый год приготовила полностью рыбный стол, и 2015 год я встречала нарезкой из яблок. Никто из них не верил (и до сих пор не верит), что меня подташнивает от неё. И вдруг я встречаю совершенно другое отношение к чужим пищевым пристрастиям — деликатное и уважительное. Чуть не расплакалась прямо при всех. Свекровь не перестаёт повторять, что нужно уважать чужие предпочтения и привычки. Все люди разные.