"Этy истоpию pассказал мой однакашник yехавший в США.

Дело было лет 5-6 томy назад. Штат Hевада. Пyстыня. Доpога, если остановиться и выйти, то создается впечатление что начинается она незнамо где и yходит тyда. Пейзаж, пpи ближайшем pассмотpении,

pазнообpазием не балyет, пyстыня все таки.

Посpеди всей этой кpасоты, два местных ГАИшника занимаются непойми чем.

Скyка. Где то в окpyге спpятан военный аэpодpом и над yнылой местностью пpолетают, пpавда pедко но иногда и достаточно низко, истpебители и штypмовики. Может боевые yчения, а может испытания, вобщем военная тайна.

Блюстители поpядка оказались людьми твоpческими и дабы pазвлечься pешили выяснить, а с какой такой скоpостью эти железяки летают? Благо pадаp под

pyкой, а вpемени свободного хоть отбавляй.

Резyльтат — два тpyпа и подбитая машина.

Пpоведенное pасследование показало. В век технического пpогpесса боевые машины настолько напичканы электpоникой, а скоpости боевых самолетов настолько велики, что большинство pешений пpинимается боpтовым компьютеpом

(человек пpосто не yспевает на таких скоpостях одновpеменно yпpавлять, обpабатывать постyпающyю инфоpмацию, целиться, стpелять и т. д.). Компьютеp полyчил инфоpмацию о слежении, воспpинял ее как потенциальнyю yгpозy и дал командy на подавление наземной огневой точки пpотивника."

Однажды, ещё до войны, Агния Барто по путёвке Союза писателей заселялась в какой-то подмосковный санаторий, где уже отдыхали Чуковский и Маршак.

Провожая её в номер, дежурная по этажу, малограмотная старушка из соседней деревни, рассказывала ей:

— А вы тоже, значит, из этих, из писателей? Тоже стихи для детей пишете?

— Ну да.

— И в зоопарке тоже подрабатываете?

— В каком зоопарке?

— Ну как же? Мне этот ваш, как его, Маршак рассказывал. Доход, говорит, у поэтов непостоянный, когда густо, когда пусто. Приходится в зоопарке подрабатывать. Я, говорит, гориллу изображаю, а Чуковский — ну, тот длинный из 101-го номера - тот, говорит, жирафом работает. А что? Почти по профессии, что там, что там — детишек веселить. И плотют хорошо! Горилле 300 рублей, а жирафу — 250. Это ж какие деньжищи за подработку в Москве плотют...

На следующий день Барто встретила Чуковского и смеясь, рассказала ему про розыгрыш Маршака. Корней Иванович хохотал как ребёнок, а потом вдруг резко погрустнел и сказал:

— И вот всю жизнь так: если ему — 300, то мне — 250!

Этот тип достал всех. Он не знает дела. Он не хочет ничего делать.

Он крысит жратву и посуду чуть ли не в открытую. С ним никто не хочет ходить в одну смену. Он стучит. Он приписывает себе роль ангела-хранителя и если начальство со скрипом дало новый стул, то это — несомненно — заслуга Крысы, о которой он орет с порога. У него даже морда

Рассказал один знакомый дальнобойщик (дальше от первого лица).

Стояли мы в Германии на стоянке, ждали загрузку. Народу собралось много и отовсюду: Россия, Беларусь, и (герои рассказа)ребята из Молдавии. Ну, как говорится, слово за слово, пиво -водка на стол и байки травить. Решил и я словцо вставить, рассказать анекдот. Про молдаван. На мой вопрос ребята-молдаване кивнули, мол давай, не стесняйся, мол никаких обид и т. д. Собственно анекдот:

Сидят Чапаев и Петька на берегу Урала и рыбачат. Вдруг из воды появляется перископ. Чапаев отправил Петьку проверить, что-это за подводная лодка нарушает наши территориальные воды. Петька поплыл, нырнул, вынырнул и кричит:

— Василий Иваныч! Это молдаване.

— Откуда узнал?

— Да я постучал, а они открыли.

Тут наши молдаване молча встают, забирают свою нехитрую снедь и уходят.

Ну, подумали мы, наверное обиделись. На следующее утро мы их опять встретили на прежнем месте. Я спросил:

— Вы что мужики ушли вчера так быстро? Обиделись что-ли?

Те мне ответ:

— Конечно обиделись. Если бы тебе постучали, ты бы тоже открыл.

Вся стоянка лежала.

Вспомнилось. Ехали как-то из командировки из дальнего посёлка.

Кто-то из заядлых ягодников сказал, что на макушке проезжаемой сопки офигенно ягодное место есть. Не вопрос — свернули. По всему видать, место действительно ягодное.

Круто-круто в гору идёт просёлок с колеями раздолбанными, почти по пояс. Наш 66-й с двумя мостами еле шёл, а болтало так, что я не выдержал и пошёл пешком.

Надо заметить, подъём был такой, что передвигались мы с машиной на одинаковой скорости. Забрались на макушку, а там стоит "Запорожец", чистенький такой, блестящий, и мужик возле него топчется — уже с ягодой собирается домой. Мы, обалдевшие, спрашиваем

— Мужик, ты как сюда забрался, не вертолётом ли?

А он, спокойно так — Да, я постоянно сюда езжу по бруснику.

Наш водила не растерялся и выдал

— Так вот кто здесь такую колею накатал!

Мы с мужиками просто выпали в осадок.