Все началось, когда мне было 15. У мамы диагностировали рак, я тогда подумал: "Хорошо, что рано обнаружили", — деньги у нас были, и лечение началось оперативно. Но оно не помогало, прошел год, мне исполнилось 16, маме становилось только хуже, и денег уже не хватало. Папа устроился на вторую работу, я тоже пошел. Так прошел еще год, очень тяжелый и изматывающий, но рак наконец отступил, и, вроде, все стало налаживаться, как у мамы стала болеть спина. Когда мама пошла проверяться, оказалось, опять рак, но другой — намного опаснее — поражен костный мозг.

Начали усиленный курс химии, требовалась пересадка, донором согласилась быть мамина сестра, на операцию были нужны большие деньги, и пришлось брать кредит. Денег не было, о моем поступлении не могло быть и речи, я закончил школу, исполнилось 18, устроился на работу — полный день официантом, плюс по ночам подрабатывал барменом в клубе. Папа тоже пахал, дедушка с бабушкой помогали, чем могли, но на пенсию не особо-то много и можешь. Через два месяца маме сделали операцию, вроде, все было хорошо, но через три месяца при повторных анализах оказалось, что рак не отступил, и нужна еще одна операция, стоящая немалых денег. Второй кредит на большую сумму нам не одобрили, деньги было взять неоткуда.

Тогда я решил достать деньги, чего бы мне это ни стоило. И знакомый с работы предложил поработать "девочкой" — им неплохо платят. Я согласился, выбора уже не было, время поджимало. Деньги я достал достаточно быстро, провели операцию. Но мама все равно умерла. Все было напрасно. Мне кажется, я никогда не отмоюсь.

Детки мои были с раннего возраста очень самостоятельными: и ели сами, и на горшок самостоятельно, и попу после горшка вытереть тоже не проблема. Интересно им было самим всё делать (под присмотром, конечно). Сыну четыре, моется в ванной перед сном, я стою рядом. С важным таким видом спрашивает: "Мама, а зачем нам эти яйца?". Стараюсь не заржать в голос, в тон ему отвечаю: "Чтобы дети были! ". Оборачивается сыночек ко мне и выдаёт: "А зачем тогда у папы они остались?"

В детстве у меня было развлечение: кастрюли. Меня можно было посадить под стол, где было с десяток разного размера кастрюль с крышками, и на час-два моя мама могла не волноваться за меня. Я брала большую кастрюлю, клала в неё крышку от маленькой и закрывала уже большой крышкой. Потом доставала. И снова закрывала большую пустую кастрюлю. И так по кругу. И с разными кастрюльками. Игрушки были, но оторвать от металлических друзей меня все равно никто не мог.)

Сделали мне, значит, мазок на цитологию шейки матки, прикрепили к анализу микрофотографию. А она такая красивая! Сиреневые разводы, точечки, кружочки, волны — современное искусство в чистом виде. Предложила мужу стартап: выставку подобных фотографий. Он не поддержал. Главное, выставка анусов в Португалии — метафорично и глубокомысленно, а мои красивые лейкоциты, клетки плоского эпителия и смешанная флора — не нравятся ему...

Когда мне было 12, на дворе был 2005 год, повадился к нашему дому ходить один мелкий [бак]лан, который закидывал наши окна яйцами. Один раз — ну, ладно. Ну, второй. Не выдержали — пошли к его маме. Мама обеспечена, благополучна, но из разряда "он игрался, он же ребенок". Я, как любитель помочь, позвал к себе домой полдома и несколько взрослых парней. Объяснил проблему, почти все были его "жертвами", и мы собрались, взяли четыре ящика яиц, покидали в ведро и спрятали его у меня на балконе.

Каждый день мы собирались и прятались по назначенным точкам. Он сделал это ещё раз, но тут уже не выдержали мы. Люди стояли около дома незаметно каждый день, с 11 до 13. И этот день настал. Этот [ман]дюк, не думая, что ближайший час будет худший в его жизни, спокойно шёл, и опять пачкал наши окна. За ним побежали два мужика, схватили, и притащили ко всей нашей толпе (20 человек плюс, минус). Раздели его, облили яйцами с плесенью, разбавили смесь водой, и добавили яиц. Стухшие яйца украсили его тело, и мы надели на него огромную шубу. Несколько человек дали ему поджопник, и он убежал под дикий рёв. Через час-полтора пришла его мама. Но так как камер тогда не было, а за наказание [ман]дюка был весь двор, никто никого не спалил.