В онкодиспансер люди часто приходят с сопровождающими. Кто-то слабенький совсем, кто-то боится. Обычно больного стараются лишний раз не таскать за собой, посадят на лавочку, а сами бегом с бумагами туда-сюда, к врачу уже под белы руки самого ведут. Я с мамой хожу. Смотрю на неё сверху, и сердце кровью обливается: маленькая, спинка сгорбленная, худенькая, косичка седая вся повылезла, как шнурок уже. Как она одна останется? Это ведь она меня сюда водит.

Всю сознательную жизнь мне хочется только одного — бухать и трахаться... Я не алкоголичка, отучилась в престижном вузе, на работе неплохие успехи. Но вся эта рутина для меня не имеет никакого значения. Живу от момента до момента, когда можно будет нах[рена]читься в нули и по[дол]баться с каким-нибудь симпатичным мужиком, а лучше — с несколькими. Потом вспоминаю это время, смакую и предвкушаю следующую возможность оторваться. Ничего больше меня так не радует: ни карьера, ни друзья, ни саморазвитие.

К брату и его жене приехала пожить племянница жены, в универ поступала. Не знаю, как там вышло, но брат на эту девку залез, его жена узнала. И теперь девка живет с ними, а жену брат отселил в самую маленькую комнату и сказал не отсвечивать. А ей деваться некуда: она после перелома спины, ходит плохо, работы и денег нет. Я с братом пыталась поговорить, а он так гадко сказал, что "он уже хочет нормальную бабу", а та, мол, инвалидка и вообще на 8 лет старше. Я со снохой всю жизнь в контрах, но как же мне её жаль.

Понесла я как-то на подпись к заму генерального документы, захожу в приемную, а там секретарь трусы в кулере стирает. На мой немой вопрос, пояснила, что хотела пукнуть, но обделалась прямо в кабинете.