В двушке напротив моей квартиры живёт семья из шести человек: пожилая пара (свёкор и свекровь), молодая пара (Алёна и Павел) и их дети (мальчики, одному три года, другому — пять). Старики и муж работают, мама — последний год в декрете. Дети ходят в сад.

Когда в будни в пятом часу вечера слышу скрип их входной двери, мчусь смотреть в глазок, кто именно отправился в сад за ребятами. Если папа, что к моему большому сожалению бывает нечасто, то сразу после хлопка подъездной двери выхожу на площадку и особым кодом звонка дожидаюсь пропуска в их коммунальный рай. После банального "привет-привет" начинается моя получасовая молчаливая случка с соседкой. До возвращения супруга с детьми или прихода стариков, годами педантично заявляющихся ровно в 17:45, мы с небольшими передышками успеваем перепихнуться два-три раза.

Никаких постелей! Да их и нет у них — на ночь раскладывают кучу диванов. Трахаемся, словно кролики или собаки, либо прямо в тесном коридоре, упираясь в стены, как это случилось у нас в первый раз, либо на кухне возле бурлящих на плите борщей. Иногда умудряемся сделать это в ещё более тесном, чем коридор, совмещённом санузле на сломанной стиралке, что между унитазом и ванной с вечно замоченными в ней постирушками. Пыхтим, сопим, стонем, вскрикиваем, затыкая ладонями рты, ибо слышимость в хрущёвках известная.

Меня невероятно прёт со всего этого бытового бардака, запахов и звуков чужого дома, замызганного халата Алёны, под которым, как правило, далеко не презентабельные трусы. Сама она далеко не красавица, низенькая, но с крупным бюстом и полненькой жопкой. С лицом, давно забывшем о косметике, с наспех перехваченным резинкой хвостом волос на затылке, за который я в исступлении хватаюсь во время траха сзади или нечастого мин@та.

Никак не предохраняемся. От проскакивающей изредка мысли, что могу заделать им третьего ребёнка, также возбуждаюсь. Я отнюдь не половой гигант, но только в этой обстановке у меня может "не опадать" и после первого, и после второго финиша. Что до чувств Алёны, знаю, что её дико возбуждает осознание, что нас могут застукать. Любящая мужа и детей, но вконец затраханная всем этим "семейным счастьем" она наверняка жаждет, чтобы рано или поздно это произошло, только попасться желает не мужу, а его родителям. Ну и, конечно же, она самоутверждается, что и в таком виде её могут страстно хотеть.

Кошки бесились, одна взяла вторую в захват, та лежит на спине, лапы выставила и мурчит. Я, мимо проходя, умилилась её розовым подушечкам на лапках и, наклонившись, холодным пальцем после мытья посуды дотронулась до них. И кошка пукнула. Час успокоиться не могу.

Люблю своих коллег. Год назад сменил место работы — пришёл в филиал крупной компании, которая открывалась совсем недавно, менеджером по продажам. В отделе нас четверо мужиков и над нами начальница. Все обеды обсуждали только мужские темы, никогда не затрагивая личную жизнь. На первом корпоративе напились и выяснилось, что все четверо геи, и просто пытались проявить маскулинность друг перед другом, чтобы не спалиться. По девочкам оказалась только начальник отдела. Работаем очень дружно и круто!

Была учителем начальных классов очень недолго. Спустя полгода моих стараний поняла, что дети и их недовольные всем родители скоро доведут до нервного срыва. Перешла на другую должность. Класс отдали другой учительнице. Спустя пару месяцев работы она внезапно заболела и умерла. Я снова пришла на класс, но только уже в качестве учителя-предметника. Спросила у детей об их эмоциональном состоянии. На что получила ответ: "Сдохла и сдохла". На её месте могла быть я. Сдохла и сдохла.

Лет семь не брил "там". Сам не знаю, с чего вдруг, но я побрил. Чисто. А вечером в постели жена устроила сцену, типа для кого это я "там" всё побрил. Скорей бы обросло.