в России первым делом проверяют содержимое морозильников. Естественно лишился своих накоплений.

Вот что значит гуманитарное образование и отсутствие производственных навыков.

Вспоминается один мой приятель. Человек богатый и знаменитый.

Все в доме шикарно, стильно, дорого, кроме одного. На кухне стоял, и работал между прочим, обшарпанный допотопный холодильник марки Бирюса, красноярского танкового завода. На все призывы друзей и домочадцев поставить что-либо приличное импортное и тихое хозяин отвечал категорическим отказом. Его не пугал даже шантаж разводом со стороны жены. Нет и все, с ним, с холодильником, типа сроднился. Очень гордился толщиной металла, весом и звуком работающего компрессора. Т-34 мой любимый — говорил хозяин любовно поглаживая бока бронированой Бирюсы.

Но рано или поздно ЭТО произошло. Залезли в квартиру воры. Разнесли разломали ненаглядную хозяйскую бирюсу, выдрали компрессор сделанный наверное из танкового стартера, выдрали холодильную камеру сделанную из танкового радиатора — но так ничего и не нашли. Перевернули всю квартиру

— пусто, ничего кроме пары безделушек. В горе от своего погибшего железного друга хозяин попросил нас положить холодильник на бок. С трудом двое не маленьких мужиков положили агрегат на пол. Хозяин газовым ключом вывернул ножки агрегата, изготовленные наверное из танковых треков и вытащил две небольших коробочки со всеми своими ценностями. В целости и сохранности. Радости жены не было предела.

Оказывается не зря хозяин в юности работал на том самом танковом заводе механиком. Работяги на заказ устанавливали в эти холодильники мини сейфы. Открыть которые было наверное сложнее чем взломать тот же танк.

Так-то вот. Это вам не попка у курочки.

PS Приезжая в гости к другу, обратил внимание, что во всех комнатах стоят у него широченные плазменнные и ЖК панели, а в спальне на тумбочке воцарен допотопный телевизор марки Садко. Все нормально, цветной, большой, тяжелый, даже работает, целых три программы показывает. Но хозяин категорически, вплоть до развода отказывается его менять.

Сроднился говорит я с ним...

насыпи ходит старушонка и шурудит палкой гравий.

Поздоровались, спрашиваем:

— Вас на ту сторону перевести, или потеряли чего?

Старушка выдержав паузу, неопределенно ответила:

— Да…я тут просто…

Что по интонации означало — Друзья мои, а ведь вы до встречи со мной наверняка куда-то шли…

Мой сын не понял ее интонации и простодушно переспросил:

— Вы что-то на рельсах собираете? Мы тоже природный материал ищем, вот смотрите какие ветки, только не трогайте, они в грязи.

Бабулька погладила Юру по голове и обратилась ко мне:

— А Вы не курите?

— К сожалению для Вас – давно бросил.

— Это хорошо, я тоже никогда не курила.

— Так для чего тогда закурить просили?

— Когда? Я не просила, Вы же сами спросили — что я тут собираю? Ищу я вот такие камешки.

Старушка развернула бумажный пакетик и высыпала на ладонь до боли знакомые с детства желтенькие кусочки серы.

Юра, используя свою близость к земле и молодые глаза, тут же подобрал и отдал еще два камушка.

Потом мы присели на ржавый заборчик и выслушали длиннющую историю всей бабушкиной жизни, начиная с ее отца – военного моряка и непутевого брата матери...

Но все вы люди занятые, так, что — к черту подробности, сразу перейду к сути:

Старушке явно не повезло с соседями по этажу. Мало того, что узкий общий коридор невозможно толком проветрить, так соседи еще и регулярно в нем дымили…

Бабушка пыталась и по-хорошему и по-плохому, дескать – после вас дым всю ночь стоит столбом. Сквозь щели летит ко мне и я со своей астмой до утра не сплю. У Вас же есть балкон, почему бы там не покурить?

Но в арсенале у соседей имелись три надежные отговорки:

1) На балконе холодно.

2) Мы не виноваты, что у вас в дверях щели.

3) Кто Вы такая, чтобы указывать, где нам курить?

Пробовала вызывать участкового, тот обещал раскидать дела и зайти, но, видимо, дел у бедняги накопилось на долгие годы, а соседи как курили, так и дальше не берегли себя. Только разговаривать совсем перестали. На все замечания, неопределенно махали рукой или показывали "фак"

Вот однажды в очередную табачную ночь, старушка лежала, кашляла, ворочалась, думала и придумала…

На следующий вечер, после того, как соседи вышли перекурить прожитый день и отправились спать, бабушка тихонечко вышла в коридор и подожгла на фольге пару желтеньких камешков. Сама закрылась в квартире, обложила дверь мокрыми тряпками и настежь открыла свой балкон. Спала в шубе и под тремя одеялами, но крепко и счастливо.

Назавтра соседям удалось совершить чудо – притащить участкового. Тот строго спросил у бабки:

— Вы устроили ночную газовую атаку? С какой целью?

Старушка:

— Какая атака? Я просто вышла покурить, как и мои глубокоуважаемые соседи. Наконец они тоже на своей шкуре почувствовали – Каково быть некурящим человеком.

Участковый:

— Но ведь, они просто курили, а Вы поджигали серу.

Старушка:

В русском языке у слова курить, есть только одно значение – это дымить. А уж кто, какой табачок предпочитает и сколько в нем серы – это дело личное. Им нравятся американские сигареты, а мне наша российская сера…

Участковый улыбнулся и сказал соседям:

— А ведь она права. Давайте поступим так — с этого дня в коридоре курить никто не будет — это между прочим место общего пользования.

В тот же вечер сердитые соседи, в знак протеста снова закурили, а ночью бабушка снова им напомнила, какой вокруг будет стоять запашок, когда соседи, рано или поздно попадут в Ад…

Я спросил:

— Так что, способ не сработал, раз Вы опять пришли за волшебными камешками?

— Ну, что Вы? После второго раза, курить они совсем перестали. Вот уже год, как в коридоре не дымят. Даже здороваться со мной начали…

Это я для подруги собираю, у нее тоже курилка под дверью…

На одном корабле, например, был случай. Сидящий на палубе матрос замкнул головой электрический щит на 380 вольт, ток через него протёк, и оторвал ему пятку. И этой пяткой, — вместе с оторванным каблуком ботинка, — он стрельнул в лоб другому матросу, который сидел напротив. Потом они вместе в госпитале лежали: один без пятки, другой с сотрясением мозга.

Торжество технологий.

У нас вот тоже был один случай. Стояли мы как-то в базе и вечером заряжали аккумуляторную батарею. Батарея на лодке очень большая и свинцово-кислотная. Грубо говоря, много бочек с серной кислотой. Больше двухсот. Кислота иногда нагревается и выделяет водород. Особенно в процессе заряда. Это называется "батарея газует". Ну, или "пердит", кому как больше нравится. Процесс контролируется, и отсек время от времени проветривается с помощью большого и мощного вентилятора. Если в воздухе больше четырёх процентов водорода, то воздух может взорваться. Как дирижабль "Гинденбург".

В общем, мы заряжались, батарея попёрдывала, все были довольны. И вдруг загорелись концы питания с берега — от зарядного устройства, грубо говоря. Электричество кончилось, приборы отключились, и стало темно и грустно. Потушили, снова дали электричество, и всё заработало. И приборы заработали. И сразу тревожно заверещали — водорода было восемь процентов. Прозевали, олухи. Потому что был ещё переносной прибор. Специально сделанный, чтоб измерять водород при отключении электричества. Но он был на батарейках, а батарейки давно упёрли моряки — плеер на вахте слушать.

Пришёл я в отсек где батарея, и первое, что там увидел, были три матроса. Один из них блевал, два других шатались и закатывали глаза, пытаясь включиться в дыхательные аппараты.

В школе учат, что водород — газ без цвета и запаха. Не знаю, какой там водород в школе, но наш вонял. Вроде не сильно, а всё равно чувствуешь, что атмосфера не та. Инопланетная какая-то.

Матросов выгнали на пирс дышать воздухом. Остались втроём: главный электрик Денис, ещё один электрик Рома, и я — дежурный по всей этой байде. Отсек задраили.

Стало тихо и тоскливо.

— Надо вентилироваться, — сказал Денис, — но движок вентилятора может дать искру. И тогда водород [бах]нет. У нас полный боезапас над головой, теоретически может сдетонировать. Нам-то уже пофиг будет, а вот корабль точно распи[тух]ит. Вместе с пирсом, штабом дивизии, и камбузом.

— На штаб плевать, а вот камбуз нам точно не простят, — сказал я.

— А может не сдетонирует? — спросил Рома.

— Тогда только нас распи[тух]ит. В любом случае, мы об этом уже не узнаем, — подытожил Денис, — Серёга, чего думаешь? Ты дежурный, если что случится — тебя вешать будут.

— Если что случится, вешать будет уже нечего, — резонно возразил я нетвёрдым голосом, — Давайте вентилятор запускать, авось пронесёт.

Молодость беспечна до идиотизма, ага.

— Вахту будем предупреждать? — спросил Рома.

— А смысл? — ответил Денис, — только время потеряем. Они весь корабль с перепуга загадят, пока совещаться будут. Сделаем всё тихо и быстро. Раз-два-три, ёлочка гори.

Вентилятор загудел, перемалывая водород и выбрасывая его в атмосферу. Стрелка газоанализатора качнулась и поползла вниз — к спасительной отметке четыре процента, выделенной жирной красной чертой. Рома сидел с закрытыми глазами и неслышно бормотал. Видимо, договаривался с боженькой. Денис, сжав зубы, таращился на прибор. Я потел и шевелил волосами, гадая, найдут ли мой жетон-смертник. Все молчали.

Как проскочили красную черту — не помню. Наверное, тоже глаза закрыл. Когда стрелка уткнулась в ноль, Денис перевёл дух и спросил: — Надеюсь, среди нас нет таких, кто принципиально не пьёт на корабле?

Таких, конечно же, не нашлось.

Утреннее построение я проспал. В каюту влетел мой начальник Соловей, и, поглядев на меня, спросил, как дела. Он был уже в курсе.

— Нормально, — ответил я, — сушняк давит.

— Да-а, зажли вы с водородом нехило, — восхитился Серёга.

— Зажигали, но не зажглось, — сказал я, разлепляя глаза.

— И слава богу, — ответил Соловей и бодро ускакал по своим делам.

Через несколько дней я пришёл к нашему главному торпедисту и сказал:

— Андрюха, можешь посчитать, сколько взрывчатки в твоих торпедах? В сумме?

— Тебе как, в пересчёте на тротил? — деловито спросил тот, — у нас же морская смесь, она мощнее.

— Валяй, — говорю, — на тротил. Чтоб наглядно.

Андрюха долго считал, выводя на бумажке столбики цифр. Изображал умственный труд. Затем крупно написал цифру и показал мне. Цифра впечатлила. Я эту бумажку на память сохранил. Сейчас где-то в архиве валяется.

Через неделю про эту историю уже забыли. Потому что на флоте всегда происходит что-то, что занимает голову на ближайшее время.

В 2013 году в Индии взорвалась и затонула подводная лодка с дебильным названием "Синдуракшак". Индийские подводники в тот момент заряжали аккумуляторную батарею. "О-о, я знаю что там произошло! ", — подумал я, прочитав эту новость. И придумал фразу, с которой начинается этот рассказ. И которой, пожалуй, он закончится:

Молодость беспечна до идиотизма.