![анекдотов.net / На младших курсах я частенько косил и забивал, ... экспрессивно, лапе[тух]но, выразительно была передана самая суть революции.](/titlecat2016.gif)
На младших курсах я частенько косил и забивал, предпочитая тусить в конно-спортивной школе. Там происходило много нетривиальных, любопытных событий. Так, время от времени нас отправляли на какие-либо киносъёмки, в основном – кого-то верхом разгонять, куда-то не пущать, заушать шашками и нагайками, короче говоря, изображать всяческих неприятных врагов трудового народа. И вот однажды послали нас своим ходом километров этак за 25, на очередные съёмки в Зеленогорск. Кавалькада – человек 8-10 всадников, и карета, в которой расположились тренер и старший конюх. Времени в пути они даром не теряли, бурно отмечать начали сразу же, едва наша кавалькада выехала из манежа. За долгий путь весьма в этом преуспели. Бойцы это были закалённые, но и груз приняли непомерный, так что на подступах к месту съёмок зелёный змей их всё же заборол и усыпил.
Мы, всадники, тоже по дороге несколько того, этого, погусарствовали, но в сёдлах держались крепко и соображали более или менее отчётливо. Однако же режиссерскую диспозицию уловили с трудом и нашли довольно-таки дурацкой. По его задумке, некий граф садится в карету и уезжает прочь, а вслед за ним справа по двое заезжают в колонну отрицательные офицеры. И таким вот странным порядком удаляются – в закат, в эмиграцию или фиг его там знает куда, но куда-то вдаль. Форму нам раздали на редкость эклектичную – разномастную, фрагментами от самых разных родов войск и эпох. Ну, видимо, чем богаты. Меня, юного первокурсника, вообще полковником нарядили. Да и ладно, в закат – так в закат, полковником – так полковником, главное, чтобы деньги не забыли выплатить.
И вот уже снимается дубль первый. Граф шествует к карете. Форейтор, грум или ещё какая-то шестёрка с поклоном открывает ему дверцу. И тут из чрева кареты навстречу графу вдруг высовывается злобная, сонная, красная морда забытого там тренера, облепленная соломой. А человек он был нецеремонный, грубый донской казак, дядька решительный и угрюмый, особливо ежели неожиданно разбуженный с сильного бодуна. И вот задает он графу хриплым голосом прямой и конкретный вопрос: "Ты кто, б...?! "На что обалдевший граф, недоумевая, прилежно отвечает, что он, собственно, граф. И тут тренер громко, отчётливо резюмирует: "ну и пошёл ты нах...! "И яростно, громко захлопывает каретную дверцу перед самым графским носом. Кони шарахаются, карета трогается прочь, и нам ничего другого не остается, как вслед за ней тоже попарно двинуться в закат мимо вконец охреневшего сиятельства.
А самое-то интересное, что помощнику режиссера эта импровизация даже понравилась. Он восторженно заявил нам, что очень убедительно всё это получилось: экспрессивно, лапе[тух]но, выразительно была передана самая суть революции.
| Новые истории от читателей |  |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Я его воочию зрю. Новые соседи мои отставники. Полканы и подполы. По хозяйственной части. Потом во всяких властных местах работали, затем их попросили и честь знать, дорогу молодым дать, а им везде у нас почет вместо каталажки.
Хорошие дядьки, юморные, меня бандитом зовут. Грю: какой же я бандит, тщщи начальники?
Неправда
В фильме "Серёжа" 1960 г. (дебютная полнометражная работа режиссёров Игоря Таланкина и Георгия Данелии по одноимённой повести Веры Пановой) в главной роли снимался 5-летний Боря Бархатов.
Мальчик вообще поражал съемочную группу серьезным отношением к делу.
Когда впервые пришел на съемочную площадку, он подошел и спросил оператора:
В советское время очень популярной была ближнемагистральная авиация между городками одной области. Такие полёты выполнялись на чешском двухмоторном самолёте Л-410, который вмещал 19 пассажиров.
Первые модели Л-410 не были оборудованы электрообогревом остекления кабины пилотов. Очистка замёрзшего стекла проводилась как в
Эиграф: “До слёз…” / Michael Ashnin
Пьяный батя положил на трюмо топор, которым хотел пере[дол]бать мамане по хребту за то что ненакрашена и ненадушена и порывшись в сумке с инструментами извлёк обшарпанный контрабас с клеймом “Гварнери-Амати и сыновья”.
– Только не по голове – дробно заголосила маманя, отворачивая ненакрашенную морду