В 16 лет я впервые влюбилась. Он обожал меня до безумия и постоянно говорил, что не переживёт, если я его брошу. Три года встречались, а потом разошлись. Он пережил. Я уехала в другой город, не виделись 5 лет. Год назад он написал, что встретил девушку, которую полюбил так же, как меня. Но, говорит, расставания точно не перенесёт — сразу покончит с собой. Я тогда только посмеялась, мол, знаем, проходили.

Недавно я узнала, что он повесился. Прямо в подъезде у девушки, которая его отвергла.

Когда мне было 15, меня изнасиловали. Физически особо не навредили (не били, в смысле), но крышечка у меня съехала. А дальше начался ад: я трахалась со всем, что двигалось, при том что ощущения были только болезненными. Это лет в 20 я узнала, что после изнасилования есть две крайности: а) тебя тошнит от слова "ceкс"; б) ты ведёшь активную половую жизнь, доказывая себе, что это не страшно и не больно.

А тогда меня крыло по полной. Думала я больная, неправильная. Поэтому никогда не связывалась с хорошими парнями. Боялась, что "запачкаю" их собой. И вот мне стукнуло 18. Я выбрала очередного отморозка. Знала, что он фанат бить своих избранниц, знала, что может выставить голую на снег и отправить восвояси. В общем, он мне подходил.

Как-то незаметно наш одноразовый ceкс перетёк в отношения. За всё время, что мы были вместе, он ни разу не повысил на меня голос, ни разу не ударил. Наоборот, носил на руках, пел дифирамбы и относился как к принцессе. Именно с ним я узнала что ceкс реально может принести удовольствие. Мы расстались с ним друзьями. Сейчас он живёт на другом конце страны с замечательной девушкой. А я так и не успела сказать ему спасибо. Он не знал о моих проблемах, но именно он вытащил меня из моего личного ада. Буду благодарна ему до конца своей жизни. Надеюсь, смогу вернуть долг однажды.

У мужа дед был — ветеран ВОВ, офицер, хороший человек, достойная жизнь. Так получилось, что в день его смерти я с ним была одна. Как же это страшно! Я не знаю и не хочу знать, что он там видел. Войну? Демонов? То, что ждет впереди...? Он брыкался, что-то отгонял от себя, был виден всепоглощающий ужас, именно ужас, а не боль физическая. Боль можно понять, а страх необъясним.

90-е, я 10-летняя и мама, поехали за товаром в Москву, набрали два огроменных баула. Возвращались назад, а в поезде проводница забыла нас разбудить, и нам пришлось переть эти сумки на себе по шпалам с запасного пути. У матери случилась истерика: за что ей такая жизнь и она, рыдая, рвалась броситься под идущий состав. Я тащила сумки на сгибах локтей и держала рыдающую мать. Четверть века прошло, а я помню чёрные синяки от сумок.