Один раз в кинокамеру залез таракан. И жил там неделю. Доподлинно известно, что жил неделю. Потому что всю неделю на эту кинокамеру снимали сериал. Когда получили материал, то увидели, что по переднему плану в расфокусе некто шевелит двумя усами и двигает массивным корпусом.

Обычно механики камеры с трепетом относятся к главному съемочному аппарату. Когда они несут камеру на площадку, то кричат на всю съемочную группу: "Пропустите кормящую мать! "Механики камеры обязательно называют камеру мамой.

Вероятно, в этот раз таракан оказался куда расторопнее киноспециалиста. Пока тот заряжал пленку, животное проникло в аппарат и залезло так глубоко, что обнаружить его там не было возможности.

Никто даже не подозревал, что целую неделю съемка идет с участием незапланированного актера. Материал группа смотрела с большим интересом. Поглядывала то на багрового режиссера, то на расфокусного таракана. Кто-то кусал щеки изнутри. Некоторые не выдерживали и вываливались ржать в коридор. Там как раз курил зеленый продюсер, подсчитывая стоимость недельной съемки.

Пока герои страстно любили друг друга, теряли и находили детей, расставались и встречались – на фоне этого разыгрывалась настоящая драма одного таракана.

В кинокамере страшно, темно. Обтюратор трещит, вращается. "ААА! Выпустите меня отсюдааа! Передайте моей жене, что деньги я положил под плинтус!.. Что вы делаете, сволочи?! У меня девятнадцать детей! Я так мало жил!.. "

На шестой день таракан начал умирать. Слезная сцена встречи матери и ребенка, которая по сюжету происходит через двадцать лет, снималась на фоне агонирующего животного. Наконец, он утих. Еще немного шевельнулся. Никто уже не смотрел на материал, все ждали конца. Вот еще одно движение… Последний рывок… Усы поникли… Массивное расфокусное тело повело в сторону.

Красиво ушел.

Алеся Петровна

На работе начала тормозить 1С, причем тормозить интересно — под моим паролем ничего не распечатывалось, а под паролем напарника — ничего не сохранялось. Программист приходить не спешил, поэтому приходилось сохранять документы под моим паролем, потом выходить, заходить под паролем напарника и распечатывать. Геморрой, короче. Это предыстория. Короче, в один прекрасный рабочий день (как раз был аврал и куча народу в кабинете) директор приказал очень быстро набрать накладную. Я естессно попыталась зайти в программу, но эта сволочь написала что-то типа "Другой пользователь зашел под вашим паролем". Моя реплика напарнику, сказаная абсолютно без задней мысли:

— Леша, выйди из меня!

В кабинете настала тишина.

Ответ напарника:

— Подожди секунду, я еще не кончил.

Ни он ни я сначала не поняли почему весь народ начал дико ржать.

Зашел я недавно по делу к своему приятелю. У него дома большой "кавказец" на привязи. Зная характер собаки, я остановился подальше от калитки и набрал на мобильном номер дружбана — пусть выйдет, да придержит своего "кавказца". А я тем временем быстренько за дом проскочу.

"Кавказец" все же услышал меня и выбежал, чтобы облаять. Я, хоть

ПСИХОДЕЛИЧЕСКИЙ КАНТРИ-РОК или ИСТОРИЯ ОДНОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ КАРЬЕРЫ.

Работаю в музшколе в Мытищах, кроме обычных учеников, лет с 6-10 зачисленных на бесплатное обучение, иногда приходят и просто желающие научиться простейшим навыкам игры на электрогитаре подростки, их зачисляют на платное отделение (школа просто забирает

Середина восьмидесятых. Поезд Одесса-Москва движется по Украине. Напротив меня, наискосок, в проходе плацкартного вагона уселся колоритный дяденька. Весом намного за сотню. Ростом и размером головы тоже бог не обидел. Разделся до трусов и майки. Трусы семейные, майка голубая, солдатская. Один в один амбал с картины Пикассо "девочка на шаре". Достал огромный шмат сала, буханку хлеба, несколько луковиц и бутылку водки. Аккуратно расположил всё это на газетке. Далее началось неторопливое, методичное и, я бы сказал, задумчивое поедание. Спокойненько отрезал ломоть сала, прикладывал кусок хлеба и чуток лука. Чавкая, поглощал. Крякая, пропускал глоток водочки из горла?. Я не мог оторвать глаз от его исполинского торса, огромных ног, рук. Когда бутылка водки, шмат сала и буханка хлеба закончились, из сумки немедленно были извлечены новые. Так продолжалось несколько часов пока я не сошел с поезда.