этой истории совсем у другого человека.

Отца я боялась и ненавидела с самого детства — он всегда был либо под кайфом, либо пьяный, либо трезвый, но злой и агрессивный. На меня ему было плевать, маму же он унижал, отбирал заработанные ею копейки и спускал на наркотики и автоматы, бил, если был не в духе, оскорблял. Изредка устраивался на работу, где не держался дольше месяца или двух, требовал тогда к себе повышенного внимания и уважения. Мама беспрекословно подчинялась, украдкой плакала и перезанимала деньги у друзей и родственников, чтобы купить мне еду или одежду. Я часто донашивала вещи и игрушки за детьми ее коллег. Мое детство было бы совершенно безрадостным, если бы не дядя Володя.

Дядя Володя приезжал пару раз в месяц, привозил продукты, всегда что-нибудь сладкое для меня (и это в девяностые), пытался говорить с отцом, защищал маму от его пьяных нападок. Отец дядю Володю не любил, но деньги у него брал исправно. А тот продолжал упорно приезжать. Дядя Володя впервые свозил меня в московский зоопарк, и в студию Куклачева, он никогда не забывал про мой день рождения, привозил самые лучшие подарки.

Лучшими в моей жизни были 2,5 года, которые отец провел в тюрьме — тогда дядя Володя переехал жить к нам. Он ходил на родительские собрания, делал со мной уроки, помогал учить стихи, не отмахивался от моих проблем. Мама расцветала, дома всегда было чисто, пахло вкусной едой, у мамы появлялись духи и красивые платья. А потом отец вышел, и дядя Володя пропал.

За несколько дней до возвращения отца я не спала ночь, слушая из своей комнаты разговор на кухне, который шел на повышенных тонах. Мама была выпившей, дядя Володя, кажется, тоже. Я тихо плакала, потому что обсуждали они то, что отец скоро вернется, и дядя Володя должен уехать.

"Марина, ты можешь просирать свою жизнь сколько угодно, но о ребенке подумай, тебе её совсем не жалко?" — кричал дядя Володя, и я сжималась от страха, потому что впервые слышала, как он кричит. Мама в ответ визжала, что он ничего не понимает, и что она так не может. Как "так" я тогда не понимала. Я знала только то, что не хочу снова жить с отцом, не хочу, чтобы дядя Володя уходил.

Но от меня ничего не зависело.

Придя из школы, несколько дней спустя, я не нашла вещей дяди Володи дома. А пришедшая вечером с работы мама строго запретила мне говорить отцу, когда он вернется, что дядя Володя с нами жил.

Отец вернулся в выходные, и первым делом потребовал у мамы денег и бутылку. Я закрылась в комнате и плакала.

Дядю Володю я больше не видела, мама о нем никогда не говорила. Отец снова тащил из дома вещи и менял их на водку и дурь, но теперь некому было нам помочь, мне пришлось подрабатывать с восьмого класса.

Когда отец допился и донаркоманился до того, что отказала печень, я не плакала. Я была счастлива. Годы ада наконец-то закончились.

После похорон, когда мама сильно выпила, я наконец осмелилась спросить у нее о том, что терзало меня все эти годы. О дяде Володе.

Он был маминым однокурсником, безответно влюбленным с самого первого дня учебы. А ее он никогда не интересовал. На четвертом курсе она встретила моего отца, влюбилась и скоро забеременела. Свадьбу сыграли быстро и кое-как, родилась я.

Постепенно отец бросил учебу, потом — работу, пристрастился к наркотикам, водке, игровым автоматам. Мама все равно безумно любила его, но сводить концы с концами было невозможно. И тогда снова появился дядя Володя. Он помогал деньгами, продуктами, баловал меня и убеждал маму уйти от отца, не калечить жизни мне и себе. Но мама стояла на своем. Сдалась она только, когда отца посадили — позволила дяде Володе переехать к нам, заменить мне отца, а ей — мужа. 2,5 года она была ему, по сути, женой, при этом регулярно собирая передачи на зону и мотаясь на свидания. Дядя Володя молчал. Вопрос ребром он поставил перед освобождением отца. Пора было окончательно выбирать, с кем из них будет жить мама и я. И мама выбрала отца. "Потому что я так сильно любила его, ты просто не представляешь!".

Дядя Володя собрал вещи и больше в жизни мамы не появлялся никогда. От общих знакомых она знает, что он уехал в курортный город, женился и вполне неплохо живет.

Мы с мамой снова оказались в наркоманском аду, с безденежьем, оскорблениями, избиениями. Зато мама могла продолжать безмерно страдать и повторять, как сильно любит моего отца.

Она не считает, что в чем-то не права, не считает и, что пользовалась дядей Володей, ведь у них, в итоге, все-таки был ceкс. Я испытываю к маме жалость и отвращение. К покойному отцу — ненависть. А по дяде Володе уже много лет скучаю.

Он любил ее больше пятнадцати лет и, возможно, так и не разлюбил. Он делал все для нее и ее ребенка, но она не оценила. И тогда он просто без скандала ушел. И я, как ни хотела бы расти спокойно, без всего того, что отравило мне детство и юность, прекрасно его понимаю.

Когда говорят о великой любви, я всегда думаю о дяде Володе. И мне очень обидно и грустно.