По молодости я был бабником, бывало, что я одновременно с 5-ю встречался. И вот однажды моя "девушка" зовет меня к себе выпить, говорит, что там еще 2 ее подружки, так что будет весело. А я и не знал, что 2 ее подружки — это две мои "девушки" (они тоже этого не знали). В общем, так как они, меня не х[рена]чил никто и никогда. До сих пор вспоминаю и передергивает.

Когда я родилась, буквально через день, папа нашёл щенка в коробке, ему была неделя. Забрал. Так и росли мы с Сэмом вместе, он стал красивым золотистым ретривером. Мы были бандой! Порой, я бросала ради него все, а он в ответ встречал со школы и провожал в неё, рычал на родителей, если они начинали ругать. Мне уже 19, Сэм болел сильно, и однажды он принёс щенка, непонятно откуда! Оказался копией моего. Сэм научил малыша всему, что знал, и умер. Он оставил мне часть себя. А я пытаюсь жить дальше...

Читала я книгу известного педиатра К.

Он пишет, что младенец привыкает к условиям, которые создают родители. И держать ребёнка нужно больше в прохладе и на свежем воздухе. Мне сразу вспомнилась история, рассказанная мамой. У одной женщины в послевоенные голодные годы родился пятый ребёнок. Кормить его толком нечем, и она, покормив его грудью, на ночь клала между рамами в окне. Наделась, что может тихо сам умрет. Ребёнок выжил. И всю свою жизнь не боялся холода вообще. Стал полярником.

Еду в автобусе, на одной из остановок заходят две бабули-одуванчика. Очень миловидные, оживленно обсуждают дачу и всякую всячину, разговор заходит о том, где одна из них будет выходить. Так вот она собеседнице отвечает: "Я с тобой сойду, мне, простите..." — окинув виноватым взглядом окружающих, "... все равно нех[рен] делать".