"Жизнь – сложная штука", – говорил часто мой отец. Сейчас мне за 50 и я думаю, как всё поворачивается в конце жизни – уму непостижимо. И ничего уже не хочется, и ничего не надо: ни одежды, ни домов, ни денег. Хочется от всего освободиться. И думаешь – сначала мы просим: "Жизнь, дай!" А потом мы молим: "Жизнь, забери!" Хочется только рай обрести в душе, мир, покой, благодарность. Сейчас я чувствую, что, даже получив много денег, не факт, что стану счастливой.

Наверно самый лучший метод воспитания — это ничего не запрещать. Родители мне ничего никогда не запрещали, ни в чем не ограничивали, была полная свобода. На ночь к друзьям? Иди. В другой город на неделю к подруге? Пожалуйста. Хочешь учиться на таком-то факультете? Отлично, мы поддерживаем тебя. И никогда крышу не сносило от такой свободы. Я понимала, что мне доверяют и это замечательное чувство.

Мы с подругой (16 лет) гостили у её бабушки в горной деревушке. В часе езды был городок, но деревня почти в горах. Скучно, одни старики и мы с подругой изучали окрестности. На безлюдной горной тропе остановилась машина, помахали корочками и хотели посадить нас в машину, так как у них "рейд по проституткам". Вот только они не знали, что мы городские. Я начала звонить папе полковнику, который на самом деле инженер, а подруга выхватила у водителя из рук удостоверение, чтобы узнать фамилию. Эти ребята очень быстро уехали, оставив нам свой безымянный пропуск в редакцию на память.

У дома есть киоск, я там сигареты беру всегда. Недавно я зашёл, как обычно, взял две пачки и ушёл. Сейчас пошёл в магазин, открываю бумажник, а там 10 тысяч крупными, а сдачи с сигарет нет, всё перерыл. Нет и всё! Ну, я попечалился, пошёл в киоск, говорю, так и так, вот на днях заходил, дал тысячу, взял, как обычно, а сдачи нет. Как вдруг продавщица показывает мне тыщу и сдачу с неё, говорит: "А что ты такой балбес-то? Вот, специально отложила, забирай", — и вручила мне семь сотен. Я прям аж в людей заново поверил!