а отцу что-то не спалось и он решил порыбачить "в ночь" ну и поплыл он в своей "резинке" до своего буйка где был якорь и прикорм. Ночь была на редкость теплая и над рекой внезапно за пять минут встал туман — да такой сильный что концов весел не стало видно — не успел он доплыть до буйка метром 15 — пропал буек в тумане — начал отец искать буек – искал его искал — пока искал его совсем потерял ориентировку — Где берега? Куда плыть? — пробовал рукой течение найти что бы понять — где направление вдоль реки? а где поперек? — куда там — ничего не понять. Туман и тишина. В конце то концов помучавшись так с часик — отец вроде увидел в тумане огни и выгреб на берег — и берег оказался нужным — правым — т. е. тот берег там где их лагерь стоит. Ниже по берегу, куда он выплыл горели костры — но в тумане отец им вопросами мешать не стал и погреб вверх по течению — ясное дело, что течением отнесло черт ее знает куда — нужно возвращаться — ну и погреб отец вдоль берега — так что бы не терять его особо из виду – погреб пару часиков смотрит — на берегу еще костры горят — мужики судачат (ловят судака, а не болтают! А то подумаете черт знает что:-). Подплывает отец к ним и спрашивает:

— "Мужики далеко ли до Камешков?".

— "До Камешков? Да километров 15 будет!" — отвечают ему.

Ну что делать — поплыл дальше. греб еще часа 2, да вот незадача — опять отклонился от берега и опять его потерял — начал его искать еле нашел — смотрит — а впереди опять костры горят и опять какие-то мужики чего то на берегу суетятся. Ну естественно отец у них интересуется:

— "Мужики далеко ли до Камешков?".

На что ему отвечают:

— "Ты че мужик? Ты же здесь уже два часа назад до Камешков дорогу искал!!"

Тут то отец и понял:

— "Да я" — говорит он — "берег потерял и наверное в тумане на стремнину выплыл и меня вниз сильно снесло!".

Ну и поплыл мой батя от них в очередной раз крепко накрепко держась берега. Через пару часов – увидел что костры горят на берегу и что мужики какие-то тоже вроде рыбу ловят. Ну и традиционно отец у них спрашивает:

— "Мужики далеко ли до Камешков?".

На что услышал:

–"Ты мужик в натуре нас уже забодал! Мля! Всю рыбу распугал! Тебе сколько раз нужно дорогу на Камешки показывать?".

На что отец отвечает:

– "Сам ничего не пойму – чертовщина какая то – берег то я в этот раз из виду не терял!".

А мужики ему и говорят:

– "Как это ты все время плыл ВДОЛЬ БЕРЕГА – мы же на ОСТРОВЕ?!"

Короче объяснили они отцу где протоку нужно пересекать — поплыл мой батя дальше – протоку вроде пересек – в этот раз долго греб – рассвело уже – но туман только гуще стал – смотрит — а на берегу костры горят и какие то мужики копошатся – полное короче дежавю — взгрустнулось моему отцу и решил он отойти от традиции задавания вопроса " о камешках", а просто спросил у них проникновенным голосом:

— "Мужики, я уже здесь был?"

На что получил исчерпывающий ответ:

— "Васильич! Где ты был? Мы уже думали ты утонул!!":-)))

"Либерти" — самого массового транспорта времен Второй мировой войны. В свое время американские судоверфи наделали этих пароходов невероятное количество, доведя суммарный выпуск всех типов таких судов до трех единиц в сутки уже к середине войны. Качество поспешно изготовленных кораблей было отвратительным, особенно в ранних сериях. По сути своей, пароход типа "Либерти", официально рассчитанный на пять лет эксплуатации, был одноразовым и окупал свою постройку уже в первый рейс через Атлантику, доставив свой "ленд-лизовский" груз из Америки в Европу.

Тем более удивительно было встретить подобный исторический экземпляр в захолустном карибском порту на самом излёте двадцатого века.

Под стать своему пароходу был и его капитан-механик: дочерна загоревший тощий мужик раннего пенсионного возраста в шортах, сувенирной капитанской фуражке и шлепанцах на "босу ногу". Он представился Виктором и рассказал нам свою историю.

В далеком восемьдесят каком-то году Витя трудился механиком на этом, советском еще судне. Начинавшийся в России капитализм подхватил старый пароход и бросил его вместе с командой в руки новому судовладельцу из Греции. Постепенно экипаж на судне менялся, становясь все более и более интернациональным. Виктора же, как единственного оставшегося специалиста, досконально знавшего устройство раритетного судна, новый хозяин ни за что не хотел отпускать.

Как только последний оставшийся русский моряк порывался списаться на берег, ему тут же увеличивали оклад вдвое и он оставался на пароходе еще на полгода. Судно меняло владельцев, страны регистрации и порты приписки, но не механика. В какой-то момент Витя осознал, что Ленинград уже давно стал Санкт-Петербургом, а дома его никто не ждёт. Жена с ним развелась, дочь выросла и выскочила замуж за итальянца.

Без регулярного докования и капитального ремонта некогда гордый "Либерти" стремительно ветшал и его перестали пускать: сначала в приличные порты, а потом и почти во все остальные.

Каботажные рейсы по Карибскому морю не такие доходные, как трансатлантические, так что очередной судовладелец, осознав незаменимость своего судового механика, решил не платить тому зарплату, а взял в долю, сделав своим партнером.

Получив права собственника, Витя сократил еще одну затратную должность на судне – капитана, и, возложив эти обязанности на себя, переселился в его каюту. "Хорошо ещё" — добавил он к своему рассказу: "что в цивилизованные порты заходить нам уже не придется, а в этих тропических задворках, где мы "каботажим", местные власти не имеют привычки тщательно провеять судовые документы. "

Окончив своё повествование, старый моряк достал из кармана связку ключей и, показав их, сказал: "Это ключи от моей квартиры на Петроградке. Не знаю, что там сейчас. "Потом, тяжело вздохнув, спросил: "Как вы думаете, я когда-нибудь туда вернусь? "