– это про нас. За это время был один-единственный заход на двое суток. Половина команды шла в увольнение группами по 4 – 5 человек с утра до обеда, вторая после обеда до вечера (увольнение только в светлое время!), на следующий день они менялись очередностью. Первый помощник капитана, он же комиссар, он же партайгеноссе и пр. , комплектовал группы на увольнение из разных служб, чтобы у них не было общих интересов. Опоздание из увольнения могло повлечь за собой много неприятностей, вплоть до закрытия визы.

Но иногда интересы все же совпадали…

Итак, заход в один из "рекомендованных" инпортов, второй день, увольнение до 19.00. Как правило, народ начинал подтягиваться к 17.00, а к 18.00 все уже были на борту. Но в этот раз все пошло по-другому. Итак:

17.00 – никто не возвращается. Пока еще все спокойны.

18.00 – никого нет. У капитана и первого помощника легкое недоумение.

18.30 – по-прежнему никого. У капитана и первого помощника мандраж.

18.45 – никого. Мандраж перерастает в панику.

18.50. На пароход приходит лоцман, и вежливо интересуется готовностью к отходу. Капитан, у которого отсутствует половина команды, отвечает невнятными междометиями.

18.55 – никого. Первый помощник начинает думать, чем он займется после того, как положит партбилет на стол.

18.58 – никого. Капитан начинает прикидывать, возьмут ли его третьим помощником на буксир портофлота в Игарке или Ванино.

18.59 – слышится приближающийся топот, и вскоре половина экипажа, толкаясь и ругаясь, лезет по трапу.

19.00 – все на борту. Пароход готов к отходу.

Все объяснялось очень просто. Перед самой проходной порта работал круглосуточный non-stop стриптиз-бар. Моряки, измученные долгим "облико морале", еще в первый день рассчитали, сколько времени им потребуется для того, чтобы добежать до парохода. Поэтому они сидели и смотрели до последнего момента, а затем, посередине выступления, по сигналу члена экипажа, специально назначенного следить за временем, одновременно вскочили и бросились бежать к пароходу.

Не знаю, о чем подумали девушки и другие посетители при виде такого массового бегства, но это и не важно. Пароход ушел без задержки, никого не понизили в должности, все партбилеты остались у своих владельцев, оргвыводов не последовало. Чего и вам желаю: — )

производстве. А все потому, что нам ее в месяц нужно было тонн двадцать, а по фондам давали только десять. И крутись как хочешь.

В тот день я сидел в кабинете, смотрел в стену и соображал. Насчет этой самой катанки. Магадан запросил почти тысячу кубов пиломатериала, а это морской фрахт, перегрузки, требования в три нитки, рекламации и прочая хрень. Ну где брать эту самую катанку. Где?

Где можно было я уже занял, кому был должен уже простил, но этого все равно не хватало. Я был в панике, но не сдавался. В связи с огромным перенапряжением вдруг пришло озарение.

— Ну где ты ищешь, где ты ищешь? — запульсировала мысль, — ты ищешь там, где ищут все, а надо искать там, где еще никто не искал и искать не будет!

Когда озарение немного поблекло, я дрожащей рукой подтянул к себе телефонный справочник района.

Горком, исполком, трогать не стал, может быть чревато и остановился на детском саде номер один. Была в этом какая то афера, но проверить ведь надо, озарение оно просто так не приходит.

— Алло! Могу я переговорить с завхозом, — набрав номер, как можно серьезней произнес я. Там покричали то ли Валю, то ли Зину и приятный женский голос тоже произнес "алло". — У вас есть проволока? — немного подрагивающим голосом произнес я.

— Есть. — произнесла Валя или Зина и это внушило оптимизм.

— Катанка? — охренев продолжил я.

— Обычная, целая бухточка. Вам сколько нужно?

— Да я только узнать, — не находя больше слов, произнес я и положил трубку. Ведь по идее это была какая-то хрень. Зачем им в детском садике проволока. Вот зачем? Пусть даже не катанка, а обычная. Мысли путались, но и про озарение не надо забывать. И я стал думать, где этой катанки в принципе не может быть, но она там есть. Мне по-любому было тяжелей чем Ивану, который пошел туда не зная куда и принес то, не зная что. Ведь у меня помимо всего этого была еще отгрузка на Магадан. Первое, что пришло на ум, это цементный завод. Предприятие большое, одно из двух на весь Дальний восток. Там, в принципе дохрена чего могло быть. Но можно ли катанку применить как-то в ихнем производстве. Например обвязать рассыпной цемент. Или даже в бумажных мешках. Теоретически это в голове не укладывалось, но ведь помимо теории есть еще и практика. А на практике я такое успел повидать, что впору ехать сдаваться в дурку. Но я опять рискнул. И набрал номер телефона отдела снабжения того самого цементного завода. — Коллеги, у вас катанка есть? — сразу я взял быка за рога.

— Шести или восьми миллиметровая? — деловито поинтересовались на том конце.

— Мне без разницы и та и другая подойдет, могу на что нить поменять, — я тоже сразу перевел разговор в деловое русло. Приятно работать с профессионалами.

— А у вас гвозди есть? — выяснив откуда я звоню и кто я такой, задали мне встречный вопрос.

— Тю, да полно! Вам какие нужны? — процесс пошел. Все сформировалось быстро и наутро я у завгара заказал машину. Бросив в нее краном пару тонных ящиков гвоздей на 70 и 100. Разговаривавший со мной по телефону мужик, увидев две тонны, просто охренел и широко махнул рукой:

— Вон там за складом, забирай сколько влезет! — а за складом был Эверест. Из катанки. До куда ее можно было забросить местным краном.

Я грузил ее в исступлении. Снабженческий зилок прогнулся, не уступая уже по грузоподъемности КраЗу, а я хотел запихать еще. Вплоть до драки с водителем. Тяжело перевел дух, взял у завсклада бумажку с весом и пошел выписывать пропуск. Под тяжелыми взглядами крановщика, водителя и завскладши. Они не могли меня понять, поэтому свернув за угол я начал посвистывать и припрыгивать.

— Слушай, а если не секрет, нахрена вам катанка? — оформив все документы поинтересовался я у коллеги. — Нахрена?!

— Ну мы ей двери завязываем у вагонов, прежде чем пломбу ставить, — пояснил он, — килограмм тридцать в месяц уходит. В заказном листе тридцать приняли за три тонны, вот каждый месяц и шлют. Мы хотели ее на металлолом сдавать, а тут ты.

— А гвозди, зачем? — не прекращал я интересоваться, вдруг они ими мешки с цементом к полу в вагонах прибивают. Можно было бы еще поменяться.

— А гвозди, так у нас же есть свой ведомственный жилой фонд. Мы там обязаны ремонты делать.

— Тогда вам точно нужна краска, олифа, рамы, двери и ДВП с ДСП. Будем меняться?

— Конечно!

На том и договорились. Год с катанкой у меня не было проблем. Но я вот все думаю, если бы тогда та Валя или Зина, сказала, что проволоки у нее нет, позвонил бы я на цементный завод? И вообще, откуда и как наступает озарение?