Заводчик сказал мне, чтобы я и не думал в нем злость воспитывать! Он, говорит, сторож от природы. Мы с моим Каро вместе росли. Всю нашу семью он, конечно, знал, но хозяином признавал только меня. Когда я ложился спать, он приходил в мою комнату и плюхался у двери. И никто не мог войти. Он сразу нос морщил, клыки показывал и порыкивал.

Мать моя кормила его. Он ей руки лизал. А разбудить меня в школу, она могла только из коридора.

Твоя вневедомственная будет у тебя на полу у входа спать?

Драться он любил с чужими собаками. Глаза при этом у него под лоб как-то закатывались. Вроде прямо белками смотрел. Или не смотрел вовсе.

Я, помню, еще не знал, что дерущихся собак надо за задние лапы растаскивать, когда он с соседским кобелем сцепился. Я, пытаясь их разнять, между ними влез. Он, сгоряча, и хватанул меня пару раз за ногу.

В дырки от клыков мизинец влезал.

Раз цыгане хотели нас обчистить.

Дед в огороде ковырялся, а я в доме был.

Пес спал где-то в тенечке за домом.

Цыгане же наглые.

Идут гурьбой по улице. Видят, что один дед в огороде ковыряется, в доме тихо, окна и двери нараспашку. Ну, человек шесть отделились от толпы, и шасть через калитку к нам во двор. Деду бросили коротко: "Мы попить". А сами через двор к дому. Быстренько. Я из своей комнаты их увидел, услышал, только и успел подумать: "Собака же не привязана".

А они уже от собаки бегут. Один разорванную клыками ляжку рукой придерживает. Они даже в калитку все не поместились. Через забор перемахнули. Пес успел-таки еще двоих цапнуть. Но он спокойный был.

Посмотрел им вслед, и снова за дом ушел.

Я уже говорил, что всю нашу семью он знал. И в степени родства разбирался. Вот тетка моя жила неподалеку и часто к нам заходила. Он ей позволял заходить и выходить, даже если никого из нас дома не было.

Только брать ничего не разрешал.

Вот принесла она рассаду. Выложила ее из ведра, посадила, хотела взять лейку, чтобы полить, он зубы показал. Ага, нельзя значит. Хотела свое ведро забрать, — черта с два! Тоже нельзя! Принесла, поставила, — значит уже наше.

Гулять я его мог и одного выпускать со двора.

Он любил приходить к песочнице и смотреть, как детишки играют. Лежал рядом, поглядывал, подремывал, и снова поглядывал.

Других собак отгонял.

Деткам надоедали их формочки и ведерки, они с ним играли. Сыпали ему песок в глаза и уши. Я тогда еще удивлялся – чего у него глаза красные?

Бабульки поначалу его побаивались, сердились на меня, потом привыкли.

— Это хорошо, что он здесь. Вот вчера его не было, так бродячие собаки в песочнице нагадили. Ты, его почаще сюда присылай. Только и сам временами подходи. А то он нам не разрешает детей из песочницы забирать.

хочет с нормальным напоследок или на старт. Они произошли с разными людьми, но для простоты рассказ буду вести от одного человека.

Так вот, Игорь, чёрные, как мы, русские. Такая же психология. Украл, выпил, в тюрьму (с). Половина уже сидела, половина в очереди стоит. Вопросы между собой решают кулаком и оружием. В полицию стараются не обращаться. Одно время я с ними жил. Ну как жил? Босс мой инвестировал в недвижимость. Покупал за 15-30К дома на пару семей на юге Чикаго. Мы ремонтировали и он сдавал в рент. Пару месяцев ты там работаешь и через несколько дней уже видишь, где продают траву, сколько берут за экстази. При желании и что-то пожёстче купишь. Полиция не знает? Полиция крышует. Босс чикагской полиции получает около 350К, а полицай 35К. Вот они и добирают. Клиентов также не трогают. Какая проблема задержать белого водителя, вечером, в чёрном районе, к тому же едущего "против шерсти"? Но не задерживают — не распугивают клиентов.

Так вот. Обычно когда домик уже завершён или близок к завершению, приезжаешь утром, а он пустой. В смысле без холодильников, светильников, плит, стиралок, шкафчиков. Да что там окна и двери? Электрические провода вытягивают и водопроводные трубы. Даже воду не перекрывают. Ну вот босс и ищет желающих пожить на завершающем этапе. И это до последней заселённой квартиры. Был у нас случай, что 3 заселили, так одну обчистили и все обогреватели, кондиционеры с подвала и крыши сняли. В полицию, канешно, никто не позвонил.

Ах, да. Мало кто на такое проживание соглашался, а я всегда. А чё? По трефикам на работу-с работы добираться не надо. Днём получаешь за то что работаешь, а ночью за то что спишь. Да и девушек есть где принять. Ночью привезёшь — она и не знает где она. А всё новенькое, красивое.

Но ты ведь там живёшь. Даже по полгода иногда. Ходишь гулять, по магазинам, снег чистишь, траву стрижёшь. Проблемка в том, что нельзя сказать, что ты один из них, с этого района так сказать, ведь "и так видно синку, что ты не москаль". Сначала потихоньку тормозят по дороге с магаза. Мол чё, потерялся? Потом просят поделиться пару баксами! Дальше будут приходить на твой участок и делать, что хотят. У нас было два мужика, что дело до такой ситуации довели, что из дома нос не показывали и ещё им стёкла регулярно били. Один экономист хотел пешком ходить 7 км к своему дому по прямой улице, так на третий день его два квартала гнали и [луп]или.

Я же "рос в трущобах городских, и добрых слов я не слыхал". Поэтому стоишь спокойно, смотришь в глаза и объясняешь, что ты не потерялся. Ты тут живёшь. Баксы у тебя есть, но делиться ты не будешь, так как самому нужны. А откуда я такой борзый?.. Прихожу из магаза, а во дворе сетку с паркана снимают. На меня ноль на массу. Э, говорю, работнички, [ман]дуйте нах[рен]. Это моя территория и вынимаю телефон. А они так со смехуечками, не переставая работать, мол с[вяж]ись, мазафакер. Пока ты будешь звонить на полицию, пока они будут ехать, мы часть натяжек скрутим и смоемся. Через два часа опять. Ну и так под утро погрузим эту рабицу на машинку и уедем. Я в ответ только поржал. Не говорю, нига, (резкий столбняк), я никуда звонить не собираюсь. Я делаю твоё фото. Потом вышлю его своим друзьям. Если со мной что-то случится, чтобы они знали кого искать. А после этого поломаю вам ноги и вы@бу ваши чёрные задницы. А все потому, что я не мазафака, а русский. Ещё два шага к ним сделать не успел, а светлый их образ растворился в вечернем тумане.

Инвесторка выселила семью за неуплату. Те вроде ушли, но дом закрыт и кто-то там продолжает жить. Подъезжаем, открываю, заходим. Оппа, а там младшая дочь лет 14, её ребёнок годовалый и парень лет 25 на вид. Пока барышня пробует поговорить, он её отодвигает рукой и идёт на выход. Стаю в дверях. Он не заморачивается. Начинает открывать окно... Але, гараж! До прихода полиции все сидим на жеппах ровно. Товарищ не реагирует. Подскакиваю, хватаю за шею, валю на пол, походу обыскивая на наличие ножей и пистолетов. Парень в шоке. Белые должны бояться слово сказать, а этот бросается. А потому что я не белый, я русский. Тогда в ход идёт вторая серия. Малая начинает орать, что её насилуют. Хватаю за горло, прижимаю к стене. Видно, что она уже через это проходила — испугана и растеряна. Сейчас, говорю, прострелю твою дурную башку, если не заткнешься, а потом его удавлю и пистолет ему в руку вложу! Тишина и спокойствие до приезда полиции. Та на матрасе сидит и плачет, он лежит и не движется. Полицаям обрадовались, как маме. Те меня, канешно, обыскали. Только трудно найти то, чего не было. Соответственно и веры в рассказ никакой. У нас на руках решение судьи. Спрашивают хотим ли мы их посадить. Моя барышня уже сама чуть не описалась, а я говорю, что нет. Пусть выметаются. Те пробуют вещи какие-то собирать. Не, — говорят полицейские, - только то что в руках и нах[рен] с пляжа. Паренёк пригрозить мне пробует судом, но полицайка спрашивает, что он здесь делал с несовершеннолетней и малым ребёнком. Парень затыкается и сваливает. Полицейские прощаются, подходят по очереди ко мне и жмут руку. Напоминают, что документы они проверили и в случае желания мы можем тех судить. С выхода один возвращается и тихо предупреждает, чтобы я сейчас с пистолетом не выходил, а то их могут заставить ещё раз меня обыскать. Я смеюсь и объясняю, что я русский. Ещё раз жмёт руку и они уезжают.

Прихожу вечером за деньгами за рент. Шесть квартир по 200-300$. Остальное доплачивает государство. На третьем этаже дверь открывает приходящий отец. Ну, живёт мужик с бабой, только не расписаны. Трое детей из пяти его. Она на полном государственном обеспечении, а он живёт за её счёт. Или своей способности размножаться. Уже второй месяц не платит 70$. Прошу Тамару (ага, такие имена). Нету, типа, её. Говорю, что это его последнее предупреждение. Завтра приду в 8 вечера и если не будет денег послезавтра с утра приеду с рабочими и выкинем вещи на улицу. Потому что я его не знаю (три года живёт) и квартиру снимал другой человек. Он в бешенстве говорит, что с деньгами, которые я насобирал, я ещё сегодня до дому не доеду. Объясняю чудику, что пристрелю каждого рискнувшего, а его к куче за наводку. Ещё из здания выйти не успел, а тут полиция. Мол, пистолетом размахивал и перестрелять всех грозил. Смотрят волком и руки на рукоятках. Э, — говорю, — гайсы. Я хороший парень, — перехватываю инициативу. Счас я стану личиком к стеночке, ножки поставлю пошире, ручки подниму повыше. Вы меня обыщите, с моего разрешения, и тогда поговорим. Соглашаются. Хлопают по карманам, ищут под мышками, за поясом. Успокаиваются, выслушивают, извиняются. На прощание заговорщицки сообщают, что могли б и машинку обыскать. В ответ даю визиточку, где большими чёрными буквами написано KGB. Гамма чувств на рожах, пока дочитываются, что это спортивный клуб. Ржут, что-то говорят один другому о crazy russian и поднимаются к должнику. За минуту уезжают. Пока я садился в машину чудик выбежал с деньгами ко мне. Извинялся. Да ниче, — говорю, — а то я уже думал в парке ли тебя закопать или в фундамент на новом доме залить. Обещает, что всё будет ок (и было) в будущем. Я ржу про себя. На репутацию надо работать, пока она не работает ещё на тебя.

Рассказывает мне съёмщик с первого этажа куда делась соседка со второго. Да, говорит, поссорилась с бойфрендом и он ушёл на автобус. Она подумала и догнала его на остановке. Подошла сзади и выстрелила в голову при всём народе. А ваши, русские, они не такие. У нас тут можно на ночь таких снять, покладистые. Не, говорю, это те, которых семья выгнала за что-то. А дома за [м]лядство её б камнями на площади забили, а его б к медведю в яму бросили. Так я о таком и не слышал, — блеет. Ну поэтому и не слышал, что никто на такое внимание не обращает и не рассказывает. Ты же не рассказываешь, как яичницу на завтрак ел. Обыденное ведь дело. Поверил. Глаза как блюдца. А [фиг]ли?! Имидж нужно беречь.

Года через два меня уже узнавали на новом доме. О! Ты, мол, тот русский, что жил там то и там то. Ну welcome to the neighborhood!