учительница в классе замолкала, так как все равно её было не слышно.

У меня никогда не было сомнений в том, кем я стану когда вырасту. Конечно я буду летчиком!

У меня всегда было отменное здоровье. На всех медкомиссиях я был идеально годен хоть в космос.

Я отлично учился и закончил школу с серебряной медалью.

Я был на 100% уверен, что поступлю в летное училище.

В 11 классе отец завел со мной разговор:

— Ну что, ты определился куда хочешь поступать? — имея в виду в какое летное училище.

— Не знаю в какое конкретно училище, но думаю, что хочу стать летчиком-истребителем.

— А почему именно им?

— Ну это так круто, они вот у нас летают, всякие фигуры высшего пилотажа крутят. Мне нравится.

— Ну смотри, сейчас ты молодой, тебе это кажется очень классным, но будешь ты взрослым мужиком. Что ты увидишь в свой жизни? Взлетно посадочную полосу, 300 километров тундры вокруг гарнизона и жопу официантки в столовой. Подумай над транспортной авиацией, повидаешь страну, а может быть даже весь мир.

Я серьезно задумался. Путешествовать и посещать новые города я всегда любил. Быть пилотом на огромном самолёте это тоже интересно и я принял окончательное решение. Поступать я поехал в Балашовское высшее военное авиационное училище летчиков.

Для медалистов при поступлении было послабление, сдать нужно было только физику и если сдавал на 5, то сразу поступил. Нужно только пройти медкомиссию.

Я купил задачник по физике, где были задания с прошлых годов и понял, что проблем с получением 5-ки у меня не будет.

Началась медкомиссия и все врачи один за одном ставили мне отметку годен. И тут я пришел к окулисту. Проверка зрения по полной программе, я все идеально вижу, цвета воспринимаю, после яркой вспышки зрение восстанавливается быстро и тд и тп. Врач берет линзы и начинает смотреть мне в глаза (в медицине не силен, не знаю как это называется). Делает это очень долго. Потом спрашивает:

— Операции на глазах не делал?

— Нет.

— Странно. Подожди минутку, я коллегу позову. Она из центрально авиационного госпиталя в Москве приехала на подмогу.

Приходит коллега, быстро смотрит глаза.

— Чего тут непонятного. Сложный близорукий астигматизм.

Врач начинает что-то писать в карточке. Я спрашиваю:

— Что это значит?

— Это значит все, едешь домой. Сейчас я допишу иди в администрацию, тебе билеты домой выпишут.

Я выхожу со своей карточки из здания госпиталя. Внутри звенящая пустота. На улице светит солнце, поют птички, красота, но меня все это больше не радует и тут мой взгляд натыкается на плакат стоящий у дорожки. На нем изображён лётчик с мужественным лицом, на заднем плане самолёт и надпись. За дословность не ручаюсь, прошло 25 лет, но текст примерно такой.

"Когда летчик на земле, он все равно носит с собой частичку неба в голубых просветах на погонах. "

Я стоял возле этого плаката и еле сдерживался, чтобы не заплакать.

Пусть моя юношеская мечта стать летчиком рухнула, но я до сих пор хочу носить с собой частичку неба...

заставило Шерхорна выйти на связь с немецким командованием и сообщить ему, что группировка из более чем тысячи немецких солдат попала в окружение, но продолжает вести боевые действия в тылу противника. Немцы поверили в эту историю и организовали воздушный мост для снабжения "окружённой группировки". На другом конце моста грузы с готовностью принимали благодарные советские военнослужащие.

В конце концов, нацисты решили, что Шерхорна и его людей необходимо спасать. Они собрали команду из высококвалифицированных оперативников и забросили их к Шерхорну с целью помочь ему вернуться в Германию. Сразу же после высадки диверсанты были захвачены, после чего их заставили связаться по рации и доложить, что высадка прошла успешно, но им нужно ещё подкрепление из наиболее опытных специалистов. Было отправлено ещё три команды, и каждый раз их захватывали сразу же после высадки. В целом немцы совершили 39 авиарейсов и потеряли 22 полевых агента. Шерхорн поддерживал радиосвязь вплоть до самой капитуляции Германии и в начале 1945 года даже был заочно награждён Железным Крестом. Вероятно, глядя на то, как рушится созданная им империя, Гитлер думал: "По крайней мере, у нас до сих пор есть Шерхорн, который отважно сражается".