Однажды меня укусил шершень. Ощущение такое, будто палкой ударили. Но это только начало. Потом руку раздуло. Неимоверный зуд, плюс сильнейшая головная боль. Температура — под 40, озноб, пот холодный. Прошло через две недели. Первые три дня думал, что кони двину.
И вот как-то сижу, пардон, в деревенском сортире. Залетает эта красота, с палец величиной. И я его, автоматически, газетой — бабах! И оно падает... мне в штаны. И там теряется. Жуть! У меня в штанах — шершень! Помня, что было у меня с рукой... На ногах — офицерские сапоги и солдатские галифе (на даче ходить — лучше не придумаешь). Как выскочил из этой сбруи — не помню. Ощутил себя уже босиком, без штанов, стою перед сортиром. И в моих брюках — этот монстр!
Избивал брюки лопатой минут пятнадцать.
Очнулся — стою с голой жопой, с лопатой наперевес, и вкрадчивый голос жены сзади:
— Дорогой, за что ты их так?
26 Nov 2019

Истории для взрослых ещё..



* * *

Есть у меня сын, Ванька. Парню уже 18 месяцев. Здоровый такой лось. Одним из самых его любимых занятий — это драться с папой (т. е. я отбиваюсь, а он колотит меня своими кулачками и гу-гукает от радости). А помимо драк, мы, как любые приличные родители, пытаемся с ним общаться. Ну там всякие:

— А где у папы ушки? А где у мамы глазки?

И всякое такое... Вобщем вчера мы с Ванькой, как обычно, начали с "драки". Он меня лупил довольно долго, радости не было предела... А потом, чтоб его слегка успокоить, я его спрашиваю:

— А где у папы носик? И этот деятель, абсолютно не раздумывая, с радостной ухмылкой на лице размахивается и как засандалил мне кулаком в нос! Типа, вот он! Да больно так, блин... Короче, больше в "глазки — ушки" я с ним не играю. Пусть маманя упражняется...

* * *

Графиню Наталью Владимировну Салтыкову, в девичестве Долгорукову, не любили при дворе. Её не жаловала Екатерина II, остерегался Павел и едва выносил Александр I. Хитрая интриганка, она умела подставить подножку конкурентам мужа, безжалостной рукой управляла обширными поместьями, была патологически скупа и оставила после себя миллионы. И постоянно бранилась, бранилась...

В старости Наталья Владимировна совершенно облысела и носила парик. Этот секрет Полишинеля хранил её крепостной цирюльник, а чтобы дворовый не проболтался, Салтыкова посадила его в клетку и выпускала только приладить парик да по естественной надобности. Несчастный три года (!) аки зверь томился в неволе и начал уже подумывать, как свести счёты с жизнью, но вдруг однажды ночью заметил, что барыня по оплошности не заперла клетку. Цирюльник, не чуя под собой ног, выбрался из своего заточения и помчался куда глаза глядят.

Наутро графиня только ахнула, увидев, что клетка пуста. Кинулись искать беглеца, позвали полицию, началось дознание. А чтобы ускорить процесс, Салтыкова обратилась за покровительством к Александру I. Когда гуманный царь узнал в чём дело, он пришёл в ужас. И приказал поиски беглого цирюльника прекратить, а Салтыковой сказать, что её дворовый утонул в Неве. И всё... Изуверка, разумеется, не была наказана, потому что, как говорится в одном фильме, "у старухи — огромные связи"...

* * *

Учились мы на первом курсе Новороссийского Высшего Инженерного Морского Училища (НВИМУ). Одним из самых чудовищных нарушений дисциплины первокурсником считалось неотдание чести патрулю. Старшины перед каждым увольнением проводили инструктаж на предмет уставного поведения в увольнении, никогда не забывая упомянуть неизбежные кары, грозящие молодому "плафону", попытавшемуся вместо молниеносной отдачи, удержать эту честь при себе.

Но черт побери!

Начиная с первых же дней мы постоянно слышали истории от своих товарищей о том, что грозный патруль вместо положенной им проверки увольнительных документов только смеялся в ответ. И не то, чтобы патрули так уж бездействовали. Параллельно с рассказами о патрулях смеющихся, мы являлись свидетелями рассказов о патрулях свирепствующих. Наконец, настал и мой черёд наткнуться на патруль, который, к счастью, оказался смеющимся. Как и положено, завидев издалека группу курсантов-старшекурсников с красными повязками, я перешёл на строевой шаг и приложил руку к козырьку своей мичманки. Патруль ответил мне весёлым ржанием, не называя, однако, причин своего ликования.

Впоследствии выяснилось, что честь мы отдавали дружинникам.

* * *

Эталоном журналистского фиаско в эпоху гласности стала статья перепечатанная во всех мало-мальски известных изданиях, суть которой адаптированный репортаж про самородок.

Там становится известно, что горный инженер, находит самородок весом три килограмм триста грамм, ну и в его отсутствие супруга дает интервью с двусмысленными

Истории для взрослых ещё..

© анекдотов.net, 1997 - 2025