Мы путешествовали поездом с бабушкой и моей двоюродной сестрой, которая была старше меня на три года. Туда — купе, лето, жара, два кило слив, которые, уже ныне покойной моей бабулей были куплены где-то в пути на полустанке.

В первый день фрукты пошли на ура, однако, остатки витаминов внедрялись в нас моей бабулей уже довольно насильно.

Предчувствуя беду от испорченных фруктов, я как единственный мужчина экипажа взял на себя повышенные обязательства употребить все до следующей крупной станции.

В купе я занимал, как и положено мужчине верхнюю полку, поэтому заныкал проклятый фрукт у себя.

Однако время шло, жара, мятые фрукты собрались, судя по всему жить своей вонючей жизнью, что меня, как конспиратора, никак не устраивало.

И вот, вечер, окно приоткрыто, все куда-то вышли, поезд едет и принимается решение избавится от баласта.

Сказано сделано, — окно, мешочек, бросок, на сердце легко, желудок торжествует, беру книжку начинаю читать, вникаю в сюжет ухожу от действительности...

Открывается дверь в купе стоит моя бабуля и посторонний гражданин, слегка весь, как я пару секунд позже понимаю в злосчастных сливах.

Я уж не знаю как, но в купе через два пролета прилетел этот кулек и уделал там всех, явился самый пострадавший. История также умалчивает, каким образом они вышли на меня и раскрыли мой коварный план.

Была вспомнена и Мишкина каша и утраченные витамины, но спал я как младенец, ммне сливы не снились. ч. 2. Пусть земля им будет пухом.

В квартире моей тети-вдовы, мы с сестрой как-то быстро освоились, взрослые всегда где-то были и чем-то занимались, мы в принципе были предоставлены сами себе.

Из числа моих развлечений было позвонить по номеру, не вспомню какому для уточнения времени, хотя сказать зачем мне это было нужно не смогу, а также в театры на автоответчик, где рассказывали о премьерах и о кратком содержании постановок, чем меня порадовал Ленинград против Челябинска, был номер где рассказывали сказки, пусть короткие и часто повторяющиеся, но для меня, мальчика из провинции, у которого даже телефона дома не было это было как настоящее чудо.

У тети было две дочери, обе сильно старше нас, но тем не менее, старшая из них нас сводила в кафе морожницу, я даже не знал что такие заведения существуют (моя двоюродная сестренка была именно из Челябинска, поэтому ее не особо вдохновило), я был в восторге, для меня это кафе было круче современного ресторана в Москве.

Потом мы снова остались сами по себе и полдня маялись бездельем. Нам было разрешено выходить во двор, чем мы и воспользовались.

Но обо всем по порядку.

Квартира тети находилась на четвертом этаже, знойный летний вечер, мухи между стекол или что-то типа того, сейчас не вспомню, но гудели, сестра читала, а я, переслушав весь репертуар телефона откровенно маялся бездельем и вот в квартиру залетает, не муха — монстр. Я ее изловил, привязал на нитку и гулял с ней по квартире, но то ли перевязал сильно, то ли муху загонял, в итоге ее бензин иссяк и она вырубилась. Я, сложив свой артефакт на стол отправился за новой жертвой, через пару тройку итераций на столе лежали три жирных мухи и какой-то жук.

Сестра смотрела на все это, а потом заявила, это надо похоронить....

Она всегда была затейницей.

Клей не нашли, нашли несколько листов бумаги, синюю изоленту. Вырезали и склеели коробочки изображающие гробы и траурно, пешком по этажам всех наших покойников снесли во двор.

Тела насекомых были преданы земле при помощи сухой палочки, и пары напутственных слов сестры, не помню точно что она сказала, я на тот момент не обладал таким словарным запасом, но от моего папы я пару фраз таких слышал, особенно, когда у него что-то не получалось.

Закончив таким образом гражданскую панихиду сестренка порекомендовала вернуться домой и слиняла в подъезд. ч. 3. Побег.

На тот момент я не был бунтарем или трудным ребенком, но был любопытен.

Находясь в гостях у тетки в Челябинске, меня спокойно посылали за хлебом, квасом или молоком на район и я спокойно ходил не теряясь, получая в награду на сдачу мороженое в палатках, молочный коктель в молочном или газировку, в изобилии стояших на перекрестках аппаратах.

Но тут, большой незнакомый город, другая вселенная. В Челябинске у меня и в мыслях не было выйти куда - то из зоны где я знал каждый кустик, и где за несколько лет проведенного лета в каждом дворе у меня были приятели, где мы играли в пробки, камушки, или когда я подсаживался за стол доминошников или шахматистов, к скучающим пенсионерам, где меня они сначала научили играть, а потом когда чуствовали что полчаса — час я засиделся гнали домой, чтобы родные не волновались.

Тут другое, арка, — надо хотябы взглянуть, — я исследователь...

Вышел, — ха почти как в Челябе, а ну ка прокачусь на тролейбусе, всего-то пара остановок туда, пара обратно...

Где пара там и две, запоминал, старался, заблудился...

Сижу на остановке, страшно аж мурашки, но не то страшно что заблудился, страшно что всыпят по первое число, еще и родителям расскажут...

Подходит пожилой человек и говорит: — молодой человек, я думаю Вы заблудились...

То что я был ошарашен его "ВЫ", — ничего не сказать, я был просто в шоке.

Единственное что я ему сказал Таврическая 2.

И он меня повез, на тролейбусе, с двумя пересадками, завел во двор и сказал, — твой дом? , — я кивнул, — а он, исчез, — я зашел в дом и получил немного от сестры, взрослые ничего так и не узнали, моя мама до сих пор не знает об этом эпизоде.

Потом были Ленинградские музеи, Питергов и Пушкин, Петропавловка, дача, поезд до Челябинска, остаток лета с друзьями, потом расскажу, как — нибудь...