к тому времени обременными женами, подрядились у домуправа (или как там эти новые пролетарские начальники назывались, у местного Швондера короче) привести помещение в порядок, чтобы двум семьям там жить. На собственные деньги отремонтировали, сделали перепланировку, привезли жен и зажили. У каждого — по три комнаты.

В 1927-29 годах у них было уже по двое детей, но квартиру всё равно "уплотнили". Отобрали у обеих семей по комнате, в каждую из которых вселили ещё по семье, швондеры не дремлют... Так что родился я уже в обычной коммуналке на 4 семьи.

В середине 60-х в доме сделали капитальный ремонт, квартиру разделили на 2, мы получили отдельную трехкомнатную той же площади, что и бывшие три комнаты. Но недолго радовались, через пару лет Моссовет забрал наш дом под торговые представительства инофирм, которые и по сей день там. Так я оказался в Измайлове.

85 лет спустя 18-летняя правнучка бойкого минчанина, переселившись в Бруклин и ахнув от местных цен на жильё, поступила в точности, как её прадед.

Выбрав район, из которого в её институт в Манхэттене на сабвее минут тридцать езды, нашла подходящий апартмент-комплекс, договорилась с ленд-лордом и вместе с подругой и другими будущими руммэйтами (но, главным образом — сама) за лето отремонтировала совершенно нежилой до того бэйсмент (цокольный этаж).

Теперь помимо спален у них имеются вполне приличная кухня с барной стойкой, гостинная, комнатка для компьютеров и другая — для медитации. И большая мастерская, разумеется, потому что у всех руммэйтов артистические специальности.

Интересно, долго ли ждать бруклинского Швондера?

До этого много хорошего слышал про южную столицу Казахстана от разных людей, ну и подумал: когда ещё будет такая возможность. Потом, правда, организаторы переобулись — сообщили, что достаточно местных работников набрали, и иногородние больше не нужны, но я к тому времени уже настроился на поездку и написал им, что готов за свой счёт прилететь. В общем, поехал.

Всё происходило в большой курортной зоне на севере Алматы. Сделали всё по-европейски: на зелёной траве шатры, зоны отдыха кругом, тысячи людей отдыхают, много молодёжи, многие семьями. Много красиво одетых людей — и в вечерних нарядах, и неформалов. Такая расслабленная атмосфера лаунжа под открытым небом. Никогда до этого в таком мероприятии не участвовал, это другая планета, конечно. Много общался с организаторами, которые профессионально работают в сфере организации таких событий — совершенно особый тип людей, все классные ребята. Но сама работа адовая. В целом это перманентное решение чужих проблем, возникших по причине всеобщего раз[гиль]дяйства, в режиме реального времени. Причём проблемы всё время возникают разные, а долбое[ж]ы на всех уровнях это константа.

Тем не менее мне понравился этот мир как новый опыт. Познакомился с кучей интересных людей, ну и после фестиваля ещё на пару дней в городе остался, посмотреть всё, раз уж прилетел. Сам город, кстати, тоже очень понравился, но об этом в другой раз.

Там ещё был такой момент: в последний момент из участников слились главные звёзды, группа Placebo, которые были основной приманкой фестиваля для зрителей. У них очень политически активное фанатское сообщество, которое захейтило группу за участие в фестивале, спонсируемом кровавым режимом. Группа не выдержала давления и отказалась от участия. И неожиданно основным хедлайнером вместо них стала не так уж чтобы суперзвёздная группа The Kooks. С ней и связана история, которую хочу рассказать.

Последний день фестиваля, работаю на главном входе, сканирую випов. Подходит семья: здоровый такой казах лет за 50, с ним жена и дочка. На мужике футболка с надписью The Kooks. Фанат то есть. А я вообще в своей жизни фанатов этой группы не встречал, не то, что футболок. Тем более в Казахстане не ожидал увидеть, да ещё и в таком брутальном облике. Протягивают билеты вип-категории (довольно дорогие), сканирую. И интересуюсь: "Какая футболка у вас редкая". Мужик отвечает: "Да, очень люблю эту группу, давно мечтал на их концерт попасть". И, немного помявшись, он смущённо достает из пакета реально виниловый диск группы The Kooks. Пластинку их я тоже в первый раз увидел, даже не знал, что они винилы выпускали. И тут этот мужчина с какой-то просительной интонацией и надеждой в голосе говорит: "Я же специально билеты для всей семьи купил в вип-зону. Вы не знаете, у меня будет возможность эту пластинку музыкантам для автографа передать? Хотелось бы, чтобы они расписались на ней на память. "Я, зная, как устроена система безопасности на фестивале, говорю, что навряд ли это получится. Но всё равно пожелал ему и всей семье хорошего вечера, и они пошли на концерт.

Настало время выступления группы, и я пошёл ненадолго тоже посмотреть на них, пожертвовав ужином) Тоже люблю их музыку, но без фанатизма, и несколько их песен в моём плейлисте есть. Выступление очень понравилось, все аплодировали, они последними выступали. И тут, когда группа вышла на прощальный поклон, им кто-то на сцену передал конверт с виниловой пластинкой, они его подписали и передали обратно. Я издалека не видел, кто там был, но мне хочется думать, что это тот казах исполнил всё-таки свою мечту в тот вечер. Мечты сбываются, в общем, если сильно захотеть.

P. S.: Когда знакомым девчонкам рассказал эту историю, они умилились, конечно, но она им почему-то напомнила сцену передачи креста на эшафот графине Ягужинской в "Гардемаринах". Женский ассоциативный ряд постичь сложно.

Осю, моего коллегу и друга, из Ленинграда в Северную Дакоту. Совершенно непонятно, как он проскользнул через все сети ОВИРа и оказался один, без родственников, друзей, и знакомых в этом богом забытом местечке.

Я здесь не буду рассказывать и забегать вперед, как Оська, со своим советским образованием инженера широкого профиля и руками, растущими не из жопы, начинал со случайных заказов на прочистку унитазов, и, после ознакомления со всем доступным ассортиментом материалов и инструментов, стал довольно крупным строительным подрядчиком. "Главное — делать все, как для себя, и не жадничать, все дела".

Но история моя не об этом.

Это была не колбасная эмиграция, Ося ехал за демократией, и на колбасу ему было наплевать. Ну так он и получил, что хотел: демократия есть, а колбасы — нет.

Это таки да. Даже в самых больших супермаркетах Америки нет колбасного ассортимента. Есть один-единственный сорт польской колбасы, и все. Других сортов колбасы вы там не найдете. Колбасным аддиктам приходится брести в этнические лавочки.

А о каких русских магазинах может идти речь в Северной Дакоте, где до ближайшего Волмарта полтора часа между снегопадами? Гораздо удобнее слетать на Брайтон Бич к своему лучшему другу Бертрану Кацу и совместить полезное с приятным.

И вот мы в этом легендарном нейборхуд, куда возят всех русскоязычных туристов, где органично сочетаются леопардовые лосины и мини-собольи шубы, а в самом его центре — Интернашинэл Фуд.

Зашли, чтобы взять колбаски на заакусь. Я предоставил ему выбирать, а сам отправился в рыбный отдел.

За это время он умудрился собрать за собой огромную очередь.

Небольшое отступление. Очереди в Америке есть, но они несистемны, стихийны, являются продуктами стохастических обстоятельств, и отношение публики к ним философское. Это не те очереди, к которым мы привыкли в благословенные времена застоя. Эти очереди привносят некоторое оживление в тяжелое однообразное существование американских трудящихся. Участники благостны, обсуждают погоду и пытаются шутить.

Поэтому очередь в колбасном отделе International Food с некоторым любопытством наблюдала Осю, который, не замечая окружающего, пробовал образцы Краковской, Майкопского сервелата из конины, Московской, Советской, Цыганской, Еврейской, Жлобской, любезно предоставляемые продавщицей, которая сама была рекламой Одесской. Есть такой сервис.

Очередь начала проявлять признаки нетерпения, но протестовать против рояля, поставленного на попа и одетого по последней северодакотской моде, в ковбойской шляпе, сапогах со шпорами и с кобурой, из которой торчала полугаллоновая бутылка Мужика С Лопатой, было, по общему мнению, небезопасно.

"Таки шо вам уже наконец отрэзать, мушшина? " — провозгласила продавщица. Близкая очередь: "Да отрежь уже ему что-нибудь". Средняя очередь: "Да ему уже все в младенчестве отрезали!". Дальняя очередь: "Мало отрезали!".

До Оси дошло, что тут не Дакоты. Он оглянулся. Он давно не видел такого множества не совсем доброжелательных людей. Он в ужасе застыл.

Реагировал чисто по наитию и по обстоятельствам: "Отрежьте мне этот советский конец. Два фута плиз".