и Родину посрамить не хочет, и с ответным визитом по Европам погонять ой как хочется… Короче, назначили меня, как единственного бегло владеющего языком вероятного противника, ответственным за прием гостей, выдали лейтешную парадку (формально права не имели, приказа-то о присвоении звания еще не было) и беги встречай, сопровождай и развлекай. Встретил в Питере в Пулково, в гостиницу заселил, краткий тур по Эрмитажу провел (другие питерские музеи, кстати, в Европах единицы знают), отконвоировал в отель спать, а уже утром сопроводил к нам в часть. Заходим через КПП, все чин-чинарем, дневальные во главе с дежурным офицером навытяжку стоят, честь отдают (не свою, конечно, а воинскую ;-), приветствуют… Короче, сплошные HELLO да WELCOME… Идем дальше через плац, а там у нас стояли 3 стенда: один постоянный, написан краской по трафаретам – цитаты из Конституции, Устава и Присяги, другой, уже приколотые бумажки в пластиковых папочках от дождя – приказы по части, а третий, и вовсе мелом – расписание дежурств и подобная текучка. Идем мимо, продолжаю развлекать гостей базарами, а сам машинально пробегаю глазами два последних стенда, ну не часто же в Конституции, в Уставе и в Присяге что меняется, а за приказами и графиками следить нужно. Вот так идем, а меня по мере прочтения стенда начинает гнуть со смеху. Кто-то из штабных умников на этом самом стенде выписал полный состав делегации, но не все слова помещались, пришлось сокращать и слова впритык писать. В общем получилось "руководитель Базилио Буратини ГЕНИТАЛИЯ", имелось в виду, что генерал из Италии. Практически падаю от ржачки, захлебываюсь собственными соплями, а остановиться не могу… Хорошо хоть, итальянский генерал подумал, что у меня припадок какой, и въехал слегонца поддых, слава Богу, прокашлялся и почти успокоился. А он то (генерал) давай меня пытать, с чего, мол, так себя веду, не эпилептик ли или чего еще покруче? Сквозь остатки смеха получилось перевести ему, что у нас ГЕНИТАЛИЯМИ называется, а тем более в женском роде…

Генерал, молодец, поржал со мною вместе, а потом добавил, что 3,14здой его с детства никто не называл, а ведь даже не придраться.

PS. С генералом, давно в отставке, ему уже за 70, переписываемся до сих пор, поздравляем друг друга а праздниками, в основном религиозными, ведь наши государственные ему пофиг, а мне итальянские тем более.

едет он, отпахал уже километров 250. Ночь, останавливает моего приятеля одинокий гаишник. Вокруг – чистое поле и дождик накрапывает. Далее диалог, Г – гаишник В – внучек.

Г) — Что в машине?

В) — Козел!

Г) — Ты че? Я спрашиваю, что у тебя в машине?

В) — Говорю же, козел!

Г) — Не #б@ мне мозг! В салоне что?

В) — Да козел!

Г) — Ну все мля, открываЙ!

А х@ле думаю, почему б и не открыть, когда добрый человек просит. Стоит заметить, что козла уже порядком достали российские дороги, и настроение у него было очень боевое! Еще бы, запихнули в железный гроб, трясут так что нуевон@х, да еще и х[ер]ней всякой кидаются когда покакать решишь. Тут не только козел разъярится – в такой ситуации и хомяк опасен!

В) – А ловить его ты будешь?

Г) – Открывай и ниибет, а то хуже будет!

Открываю я дверь, козел, боднув о}{уевшего гаишника, скрывается в ночи! Матюгаюсь на гаишника. После сорокаминутного сафари ночью, в чистом поле под проливным дождем, грязные как черти, общими усилиями мы таки изловили хитрую тварь и затолкали козла в минивен.

Гаишник, под@х[рен]овший от такого, вытирая перемазанную грязюкой морду с бо-о-о-ольшим чувством произносит:

Г) — Ты муд@к! Ты че, не мог сказать, что там у тебя козел!?

тот отрастил за последние два месяца. Носить бороду устав прямо не запрещал, но и не поощрял. В эту щель Шиллинг и влез.

Будучи человеком высокой культуры и выдержки, Радзевский неторопливо шел к цели вдоль строя, неумолимо, как торпеда.

Дойдя до нужного места, он остановился.

— Товарищ старший лейтенант, ваше офицерское удостоверение, — обратился он к Шиллингу.

Получив документ, раскрыл его. На него смотрела гладко выбритая физиономия, вклеенная ещё в училище.

— По какому случаю, позвольте узнать, ваше мм… лицо так обросло?

Тут черт, дремавший в недрах Шиллинга, проснулся и выдал четко и громко:

— Как писал Чехов Антон Палыч, тащ адмирал, в своих "Сахалинских записках" в одна тыща восемьсот девяностом году, мужчина без усов и бороды выглядит также неестественно, как женщина с усами и бородой!

— А вот Ромен Ролан говорил, что так как борода является вторичным половым признаком, её ношение так же неэтично, как хождение женщины с обнаженной грудью, — заметил откуда-то сбоку командир ракетно-боевой части.

— Что за ерунду читают ваши офицеры? — подвел итог начавшейся было литературной дискуссии Радзевский, обращаясь к командиру корабля. И к лейтенанту:

— Танки клопов не давят, я даже не буду с вами разговаривать, товарищ старший лейтенант. Или морду приведите в соответствие с удостоверением, или удостоверение в соответствие с мордой.

Через три дня, перед, шедшим по территории базы, Радзевским, материализовался черт в образе Шиллинга с лицом с ярко выраженными вторичными половыми признаками.

— Ваше удостоверение, товарищ старший лейтенант, — нежно произнес Радзевский.

Заглянув в раскрытое удостоверение, он обнаружил там на фото лицо с талантливо пририсованной карандашом бородой, так что адмирал даже завис на секунду, чего с ним было последний раз лет десять назад.

Какую именно ненормативную лексику и какие деепричастные обороты использовал адмирал нам неведомо. Но через час, выглянув из облаков, балтийское солнце кокетливо отражалось зайчиками не только в лужах, после прошедшего ночью дождя, но и от щек Шиллинга.