везение, когда случайно выученный вопрос, один из сотни, спасает на экзамене, всё-таки трудно сюда отнести. Истинная халява, базирующаяся на священном принципе недеяния, приходит без малейшего напряжения со стороны получателя.

О ней и речь.

Советская власть попрощалась с нами, когда я учился на третьем курсе. Одновременно нам помахал ручкой и союз нерушимый, но это событие мало кем было воспринято как значимое, особенно в нашем поколении. Помню, как на первом после подписания Алма-Атинских соглашений и новогоднего обращения Задорнова к народу на семинаре по немецкому языку преподавательница задала нам наводящий вопрос: "Как называется наша страна? " "Russland", хором ответила наша небольшая группа, включая и обычно молчащего двоечника Ника. Ник был при этом почти отличником по профильным предметам, а вот по-немецки смог выучить только фразу "Ja, das stimmt! "Этой фразой он всегда отвечал на многословные сетования немки по поводу своей неуспеваемости.

Замешавшаяся немка, как оказалось, вознамерилась ознакомить нас с новоявленной конструкцией "Gemeinschaft der Unabh? ngigen Staaten" ("Содружество Независимых Государств"), и начала рассуждать про "бОльшую страну". Мы ее выслушали и пожали плечами.

А вот уход советской власти был длительным, многоступенчатым и заметным. Еще на первом курсе покинула нас, казавшаяся доселе незыблемой в вузовских программах "История КПСС". Но свято место не могло быть даже наполовину пустым, и мы оказались слушателями уникального предмета под названием "Социально-политическая история двадцатого века", которую, по созвучию с постоянно бывшей тогда на слуху болезнью, все немедленно окрестили "СПИДвека". Видимо, сокращение не порадовало начальство, и уже следующий курс увидел в своем расписании просто "Историю Отечества". Ну а мы встретили новый предмет с большим энтузиазмом. Еще бы: и преподаватели, и студенты были избавлены от необходимости тупо твердить, что учение Маркса истинно, потому что оно верно. Мы могли свободно обсуждать и анализировать события подходившего к концу века. Студентам, которые уделяли внимание непрофильным, "гуманитарным" предметам, случалось ходить на лекции и даже семинары в другие группы, если там разбирались какие-то интересные аспекты недавней истории, и, в итоге, мы хорошо познакомились с преподавателями истфака, а те, в свою очередь, были в восторге от аудитории (в смысле, студентов) физического факультета.

На следующий год по старой программе нас ожидало марксистско-ленинское обществознание или что-то вроде того. Но, не забудьте, советское настоящее уже уходило в прошлое. На этой волне в учебной программе появилась новомодная социология. Не менее модный плюрализм побудил не то что бы сделать этот предмет совсем факультативным, но дать студентам альтернативу в виде спецкурсов самых популярных историков. Таким образом, расписание ознаменовалось базовым курсом социологии и тремя альтернативными историческими спецкурсами, на один из которых я и записался.

Может быть, выше я создал у кого-то ложное впечатление, что все студенты-физики с удовольствием, добровольно и с песней изучали историю и прочую гуманитарщину? Спешу исправиться: отнюдь нет. Да, немало студентов записалось на альтернативные исторические курсы. Но еще большее количество забило на гуманитарные предметы вообще, надеясь в итоге как-нибудь потом выкрутиться. Поэтому, когда на каждый из предметов явилось и записалось по два десятка студентов, никто из преподавателей не удивился. Историки – потому что, несмотря на все свои восторги, не питали иллюзий по поводу лени студентов вообще и лени студентов-физиков в отношении гуманитарных дисциплин в частности. Социолог – потому что плохо себе представлял масштабы физического факультета.

А масштабы эти были немаленькими. Если не ошибаюсь, физфак тогда был самым населенным факультетом МГУ, предоставляя 450 мест на курсе. Кроме того, именно в это время бесславно завершилась спецоперация, ой, то есть ввод ограниченного контингента советских войск, сменившийся выводом означенного контингента. Государство снизило уровень потребления живой силы возраста 18+ и даже отрыгнуло часть этой силы, вернув призванных со студенческой скамьи срочников обратно на эту скамью, естественно, в начало учебного года. Этот кульбит увеличил численность нашего курса до 600 человек.

Подозревая, что может ожидать их в конце семестра, историки в течение него распределили между ходившими к ним студентами темы рефератов (которые тогда из интернета скачивать было не принято?), на предпоследнем занятии оные рефераты собрали, на последнем – рассказали о результатах проверки, обсудили и выставили зачёты. И попрощались с гостеприимным физфаком, предоставив принимать зачет в назначенный для этого день, преподавателю основной дисциплины, то есть социологу.

Теперь пора представить действующих лиц. Это трое моих однокурсников, приятелей, можно, наверное, даже сказать, друзей. Димон – атлетически сложенный парень, абсолютно уверенный в себе в общении с девушками, во время игры в футбол, позже – в общении с клиентами в бизнесе, короче, везде, кроме экзаменов. Причина последнего была непонятна, ибо физику и математику он знал, пожалуй, лучше всех нас. Олег, с которого еще в юности можно было писать портрет мятущегося русского интеллигента, нерешительный, постоянно сомневающийся, но – благодаря то ли выработавшемуся иммунитету к собственной нерешительности, то ли каким-то еврейским корням (а куда же русскому интеллигенту без еврейских корней?) – всегда находивший выход из тупика в который сам себя перед этим загнал. И Лёха, представлявший из себя ботаника в чистом виде, тормозной, в толстых очках с большими диоптриями, вечно удивленный. Делили они одну комнату в Доме студента, каковое уютное учреждение я не смею обозвать "общагой", ибо случалось мне жить и в настоящих общагах.

Так вот, эти три довольно разных человека проявляли единодушие в одном вопросе. Они считали меня главным специалистом по борьбе с гуманитарными предметами, ходить на которые считали пустой тратой времени, и до описываемого момента всегда успешно использовали в этом вопросе принцип: "Делай, как он". Вот и при приближении зачета по социологии они стали выяснять у меня подробности. И, к своему ужасу, обнаружили, что на этот раз поезд уже ушел, записаться туда, где я был, нет никакой возможности, и даже зачеты там уже выставлены. Мои увещевания, что я-то, как лох, весь семестр ходил на занятия, а они вот сейчас как-нибудь проскочат зачёт, не имели успеха.

Наступило хмурое утро дня "икс". Димон впал в уныние, повторяя мантру: "Это надо же, вылететь из-за социологии". Олег умудрился где-то достать соответствующий конспект лекций, порывался их прочесть, но мало что понимал. Лёха, всю предыдущую ночь готовившийся к досдаче физпрактикума, а днём его, наконец, сдавший, спал. Поднять его друзья не сумели, и поплелись на зачёт вдвоём.

Социолог, тем временем, проникся мощью физфака уже в процессе получения ведомостей, а теперь, пока в огромную лекционную аудиторию набивались пять сотен студентов, прикидывал варианты, как принимать зачёт. Вариант просматривался один, и преподаватель приступил к его реализации.

Когда собравшийся курс притих, лектор начал действовать так. Задавал вопрос, выслушивал ответ первого замеченного в поднятии руки студента и выносил вердикт: "да" или "нет". После семи-восьми вопросов он приглашал ответивших верно пройти с зачетками к столу, выставлял им заветную отметку и возвращался к началу процедуры.

Вопросы, казалось, сыпались без какой-то системы, поэтому раздобытый коспект не сильно помгал. Димон продолжал тихо бормотать свою мантру про "вылететь", а Олег лихорадочно шарил по страницам лекций в поисках системы. И, наконец, система была обнаружена! Социолог шёл по темам лекций с конца, при этом внутри каждой четной лекции перебирал вопросы в нормальном порядке, а в нечетных – опять-таки начинал с конца. Излагать суть своего великого открытия было некогда. Олег быстро отыскал в конспекте текущее положение полета мысли лектора и просто шепнул Димону: "Сейчас он спросит, что такое норма по Дюркгейму. Ты поднимаешь руку и отвечаешь, что это вариант поведения, статистически наиболее часто принимаемый обществом". Затем Олег и сам воспользовался плодами своего открытия, и через пару минут, получив зачеты, друзья медленно и торжественно поднимались к выходу из аудитории.

На выходе из аудитории они столкнулись с Лёхой, проснувшимся уже до уровня способности задать вопрос: "Чё там? "Олег вручил Лёхе конспект, готовясь изложить суть своего открытия, но ушедший в состояние эйфории Димон радостно возвестил: "Да там на халяву зачеты ставят! "Лёха кивнул и зашёл в аудиторию.

Дальше всё было просто. Сонный Лёха услышал "на халяву" и увидел небольшую очередь возле стола лектора, состоявшую как вы можете догадаться, из следующей порции ответивших. На сидевших в аудитории Лёха внимания не обратил, ну сидят и сидят, мало ли. Он подошёл в конец очереди, и лектор, уже изрядно офонаревший от количества студентов, внёс заветные записи в зачетку и в ведомость, попутно поругавшись, что Лёха не соизволил сам вписать название предмета и фамилию преподавателя.

Вот это и была она – самая настоящая, чистая, неразбавленная халява.

и получать... Работал мужик. Работал. Работал. И зарплату получал и пенсию военную ежемесячно в банке снимал.

А потом решил мужик — пусть пенсия накапливается. Мало ли... И с 2006 перестал снимать пенсию со счёта в Банке. Лет 10 он про ту пенсию от МО и не вспоминал даже. Но вот настали непростые для него времена и мужик вспомнил — у меня же там за 10 лет то уже 3000 000 рублей пенсии военной накопилось то. Пришёл он в банк бабло получать... А там ему дулю, без масла.... Накося выкуся! Деньги на счету есть только за первое полугодие 2006 года... И всё.

А всё остальное где? — возмутился бывший военный.

А нету! Все эти девять с половиной лет, МО тебе положенных выплат пенсионных просто напросто не перечисляло.

А мы, Банк тут вообще не при делах.

Это как так то?

А вот так вот! МО (министерство обороны) узнало что деньги ты не снимаешь, вот и перестало тебе деньги переводить.

Тут возникает большой и очень мутный Вопрос о том а как это МО узнало о том что пенсию перестал получатель снимать со счёта? И почему этот факт там сочли достаточным поводом для полного прекращения выплат. Банковская тайна, военная тайна, все дела...

Очень тёмная история. Очень!

Мужик обалдел.

Мужик тогда обратился в МО. А где же мои деньги то? Там почесали репу и сказали.

А всё! Не платили мы тебе 9, 5 лет пенсию и платить не будем. В смысле вообще не будем. Никогда и ничего. Ни за эти годы деньги не выплатим, ни в будущем выплачивать не станем, а то какой-то бардак получится. Потому что деньги эти тебе и не нужны вовсе, раз ты их со счёта не снимал.

Мужик обалдел мрачно.

И побежал в СУД. Бегал он по судам, аж шесть долгих лет. Дошёл до Конституционного суда России!

И только там наконец распорядились — все положенные по закону деньги мужику выплатить. За всё время! А тот факт что пенсионер не снимает свою пенсию со счёта не считать основанием для прекращения пенсионных выплат.

Всю ночь благоверная спать не могла, стонала и ворочалась. Хотя она у меня очень терпеливая и с высоким болевым порогом. Утром был ужас-ужас. Лицо жутко распухло, глаза заплыли, кожа просто багровая вся в каких-то квадратах (?) Я твердо решил вести супругу в больницу, но получил такой же твердый отказ – нет, оно так и должно быть. Красота это страшная сила, прям очень-очень страшная, а страдания иногда даже полезны. Телесные в том числе. Сейчас второй день, вроде бы вскоре должна нарости корка, которая будет неделю осыпаться. А потом как бабочка из куколки проклюнется нечто невообразимо прекрасное, ну или типа того.

Итого – грохнута немаленькая сумма, недельный отпуск за свой счет, несколько дней жутких страданий, никуда из квартиры жены выходить не может, лицо как воспаленная подушка, даже кот пугается. Зачем? Ответ сильно удивил – Это подарок мне, мужу. Сделано для меня. Вот оно как оказывается… Хотя мне достаточно просто снять очки и любое лицо превращается в размытое пятно и все вокруг меня молоды, свежи и красивы. Различать могу только по голосам ))

Эх, милые дамы, мы ведь тоже для вас способны на великие подвиги. Но такие жертвы с вашей стороны может и не нужны?))..