Моими учителями в средней школе были люди примерно моего нынешнего возраста. Пожилые. Пожившие. На их молодость пришлась война. Это я сейчас такая умная и считать года умею. А тогда, в семидесятые, даже и не задумывалась о том, что парторг школы Римма Михайловна с осиной талией, грустными глазами и в туфлях на шпильках и Олимпиада Андреевна, моя учительница литературы с выцветшим шиньоном, похожим на птичье гнездо на голове, могли участвовать в войне так же, как и фронтовик директор школы, историк. На него во время линейки портрет Ленина свалился. Он побагровел постепенно. Начиная с лысины. Но Ленину ничего не сказал. Собственно, больше я про директора ничего и не помню. Да и не про него речь.

Олимпиада Андреевна была моим классным руководителем и учителем русского языка и литературы. Время осветлило ее глаза до стальных, а волосы уложило в смешной реденький шиньон на затылке. Росточку Олимпиада Андреевна была махонького, чуть выше третьеклассника, но каждый ученик моей школы, завидев издалека ее силуэтик с беломором в зубах, притормаживал и маршировал как мимо фельдмаршала Жукова:

— Здравия желаю, Олимпиада Андреевна!

Олимпиада Андреевна создала в моей школе музей "Бухенвальд, о тебе говорят твои герои". На 9 мая он распахивал двери перед первоклассниками. Представьте затянутые черным сатином стены с фотографиями бухенвальдских ужасов, занавешенные окна, тусклый свет настенных ламп. Малышня замирала и прекращала щебетанье на входе. Олимпиада Андреевна включала магнитофон, а мы, девчонки-старшеклассницы, заученно водили указкою по фоткам и рассказывали малышам о Бухенвальде.

После такого вступления уместно будет заметить, что каждый будущий уголовник, прошедший подобную закалку, сызмальства считал Олимпиаду Андреевну авторитетом на нашем неблагополучном во всех отношениях районе и на ее уроках литературы сидел как шелковый, грыз ручку, покрывался испариной и мычал что-то нечленораздельное на вопрос о Чацком, за что (за присутствие!) и получал заслуженный трояк.

В выпускном классе у нас появилась новенькая. Рыжая как огонь Алька из Полтавы. Бесшабашная, острая на язык. И на первом же уроке по "Грозе" Островского протянула руку.

— А я не согласна с Добролюбовым! — звонко, колокольчиком разнесся по Бухенвальду Алькин голос. Ну чё за лажа? Катерина сигает с обрыва в реку, и она же — "луч света в темном царстве"?!?

У меня рука потянулась к учебнику. Ринка, соседка по парте, подняла голову, пытаясь увидеть отношение О. А. к происходящему в ее глазах. А Олимпиада Андреевна, широким жестом пригласив Альку к доске, сама отошла к задним партам.

— Обоснуй! - только и сказала.

И больше мы ее в течение урока не слышали, поглощенные диспутом на тему, что важнее, нет, что правильнее — суметь остаться с любимым или утопиться от тоски и безысходности. Даже двоечники что-то говорили! Мы бурлили как весенние потоки. А Олимпиада Андреевна сидела на задней парте, положив голову на руки... и тихим счастьем светились ее поголубевшие глаза.

Когда прозвенел звонок, она сказала:

— Всем спасибо! Такой урок — мечта любого учителя литературы. Але — пять!

— Почему ей пять? Она неправильно думает! Не так как в учебнике! — заныли мы.

— Именно за это ей пять! Подрастете — поймете.

P. s. Спасибо, Олимпиада Андреевна. Я "подросла" и думаю теперь: боже, какие у нас были Учителя!

попал я в больничку с пустячком, так кое-что отрезать, ну чтоб без очередей, через знакомую жены, все анализы на месте, и без мытарств. доктор глянул на моё лишнее, что отрезать и говорит:

— Денька два придется у нас побыть на всякий случай, у него сестричка спрашивает:

— А куда его поместить, у нас свободных коек нету.

По поводу истории "исповедь лейтенанта морской пехоты". Не знаю почему, но как в анекдоте про штирлица, люди запомнили не главное, а последнее — русские пьют так, как америкосы не могут. гордится тут не чем. но тем не менее вспомнилась история от знакомого советского морпеха. не знаю, правда или нет, не проверишь. что услышал от него,

Брат моей жены учится в военном лётном училище. Хм.. даже несмотря на то, что конкурс при поступлении был очень высокий, контингент там подобрался своеобразный. Вот одна из историй, рассказаная им: В общем, на одном из занятий (уже на втором курсе) вызывают одного курсанта и просят показать на карте Северный Ледовитый Океан. Тот долго водил указкой по карте, но так найти его и не смог...

Препод уже начинает подсказывать: "ну посмотри наверх!". Курсант смотрит, водит указкой, но так найти и не может. Дальше препод уже сам встает берет указку, тычет ею на Ледовитый Океан, и спрашивает:

— А вот это что?

— Что? — отвечает курсант.

— Это Северный Ледовитый Океан!! — препод уже чуть ли не кричит.

— Аааааа... а я думал, это НЕБО...

А запор был таков...

История из разряда московских легенд: Москва, улица Вавилова — те кто не знает, посреди улицы — трамвайные пути, проезжая часть 2,5 ряда машин, в отдельных случаях могут уместится три. Начало зимы. Рассказывает очевидец стоявший на остановке.

— Подъезжает трамвай, начинается погрузка пассажиров, в левом ряду останавливается мерин-500, следом подкатывает бумер-750, встает справа, обдав народ на остановке жижей... Глядя на шикарные машины, все вполголоса ропщут, но терпят...

Старт трамвая с остановки совпадает с поялением позади крутых тачек лохматого "ушастого" Запорожца, который пытается протиснуться и рвануть без остановки...

Видно не рассчитал... сначала он протирает левым ухом мерин, видимо в ужасе от содеянного резко принимает вправо и трет бумер... Замирает на пару секунд и взревев всеми 30 лошадями рвет с места, прыгает через бордюры на тротуар и проломив чахлые кустики со стуком и скрипом уносится во дворы... Немая сцена... Из машин выходят два "типичных", остолбенело смотрят друг на друга, водитель бумера, обращаясь к народу на остановке:

— Кто-нибудь номер запомнил?

В ответ улыбки и дружное не-а с оттенком злорадства...