1948 год.
Маленький поселок в Киргизии.
Только что построили новый клуб, еще краска не высохла, а тут новая радость – кирпичный завод с пыльного пролетарского плеча сделал свежевыстроенному клубу царский подарок – настоящее пианино.
Что такое пианино для того времени и тех мест? Это примерно, то же, что сегодня
сельскому клубу подарить в рабство живого Стинга, никак не меньше…
Подавляющее большинство советских людей поселка, пианино никогда и в клавиши не видело, разве что только в кино.
А вот умел ли кто-нибудь на нем играть — этот вопрос так и остался открытым, жаль, что попробовать было негде.
Итак, долгожданный черный лакированный гроб прибыл на жд. станцию и директор кирпичного завода распорядился послать на разгрузку двоих рабочих поздоровее. Одним из них был мой дедушка Петя.
Дед мой был вообще очень здоровый и добротный мужик, несмотря на то, что всю жизнь в три смены отработал на кирпичном (тогда говорили не работал, а ишачил, что больше отражало действительность) и даже несмотря на четыре года не самой легкой войны в истории человечества, он сумел прожить целых семьдесят шесть лет. Прожил бы все — сто пять, как его мама, но подвел мочевой пузырь, простуженный во время зимних ползаний через линию фронта.
А тогда, дедушка Петя был еще довольно молодым и очень здоровым работягой с кирпичного и со своим напарником, играючи справился с разгрузочно-погрузочными работами.
Наконец новенькое, черное пианино красовалось посреди маленькой деревянной сцены и своим всамделишним видом подчеркивало окружающую реечно-фанерную убогость…
Работяги честно заслужили разойтись по домам, их сегодняшняя заводская смена на этом кончалась.
Напарник ушел, а дедушка остался.
Постоял около пианино, потрогал своими большими, шершавыми ладонями ослепительно-лакированные бока инструмента, присел на табуретку, осторожно поднял крышку и заиграл.
Вначале немного спотыкаясь, о чуточку расстроенные клавиши, а потом ничего, влился.
Чарующие нездешние звуки никак не вписывались в общую деревянную обстановку маленького зала.
Сельский клуб был безумно удивлен, он и представить себе не мог, что вот так запросто услышит внутри себя музыку Шопена.
В проеме двери показалась фигура.
Она нерешительно постояла некоторое время, пораженная волшебной музыкой и сделала гулкий шаг внутрь зала. Это был киргиз по имени Нурлан — местный сторож.
Музыка сразу оборвалась.
Сторож подошел к дедушке Пете, оглянулся по сторонам и тихо сказал:
— Андронов, ты смерти моей хочешь? Ну откуда ты такой на мою голову? Кто тебя просил?
— Нурлан, не выдавай меня, мы же с тобой фронтовики…
Сторож закрыл крышку пианино и ответил:
— Петя, если бы мы с тобой не были соседями, я сдал бы тебя куда следует. Иди и больше, даже рядом с клубом не появляйся. А лучше сам себе пальцы сломай, чтобы не надумал снова сыграть… Но только давай договоримся сразу – если тебя кто заложит, то ты меня не видел и я не слышал, что ты умеешь играть, как шпион…
— Спасибо Нурлан, ты настоящий друг.
Пианино, кстати, простояло после того, всего неделю и не потому, что украли, просто хиленькая киргизская сцена не смогла вынести такого огромного груза и внезапно под ним провалилась. Так мой дедушка оказался его первым и единственным пианистом.
А в ту ночь, дед уснул почти счастливым.
Ему снился огромный дом с садом, еще молодая мама, старшие братья – царские офицеры, погибшие в гражданскую, приснилась даже учительница музыки — полячка, она била мальчика линейкой по ручкам и визгливо покрикивала:
— О, Матка Босска! Петруша! Как Вы держите кисть…!?
