Премьера оперы Александра Сергеевича Даргомыжского "Русалка" состоялась 3 мая 1856 года в Театре-цирке и успеха автору не принесла. Петербургская публика, обожавшая по примеру Николая I итальянскую оперу, новаторских идей Даргомыжского не оценила. Впечатление от прекрасной музыки было испорчено слабой постановкой, небрежным исполнением сложного драматургического материала и самоуправством дирижёра Константина Лядова, который Даргомыжского терпеть не мог.
Композитор тяжело переживал неудачу и в отчаянии решил сжечь партитуру "Русалки". Он отправился в дирекцию Театра-цирка с просьбой выдать ему партитуру якобы для внесения поправок. Но чиновники от культуры, во все времена отличавшиеся чванством, слушать композитора не стали и ничего ему не выдали, поскольку не положено. "Русалке" счастливо удалось избежать огня. Между тем, об опере положительно отозвался видный музыкальный критик Александр Николаевич Серов, она очень понравилась Глинке, и не прошло и двух лет, как в Большом театре Москвы решили ставить "Русалку", как бы сказали сейчас, со "звёздным" составом: партию Мельника отдали выдающемуся басу Осипу Петрову, а партия Наташи досталась лучшей русской певице того времени Екатерине Семёновой.
Даргомыжский уже не помышлял о сожжении своей оперы, как вдруг в ночь на 26 января 1859 года начался пожар в здании Театра-цирка. Деревянное строение сгорело дотла, а вместе с ним партитуры всех хранившихся в дирекции русских опер. И только "Русалка" уцелела, потому что за две недели до пожара её партитуру отправили в Москву...
| Новые истории от читателей | |  |
* * *
Эх, креатив... Пью утренний кофе с грузинским коньячком, никого не трогаю, смотрю на ютубчике Бойко о главном — дважды, на минуточку, иноагента... Лепота. Входящий звонок, причем по WhatsApp, с номера +9934.....:
Здравствуйте, Вас приветствует теле2, сейчас переключу Вас на оператора, и, буквально сразу — довольно молодой мужской голос:
— Здравствуйте, Вы знаете, что срок Вашего договора на обслуживание sim-карты заканчивается в течение этого месяца?
— Здравствуйте, а почему оператор теле2 не пользуется номерами своего, до боли любимого, оператора сотовой связи?
— Ну... Вы знаете, откуда я сейчас звоню?
— Догадываюсь — из колл-центра учреждения, в котором я, лет пять назад, служил, только форма одежды у нас с Вами была разная...
Связь резко оборвалась, а жаль... Так хотелось поговорить, узнать, хоть примерно, в какой колонии сиделец зарабатывает копеечку, какой процент отстегивает хозяину и главное — почему он, с@ка, ещё не смывает свою судимость кровью...
* * *
Я хитрая тётка и живу всю жизнь на содержании своего любимого мужа! Всех баб как бомбило от меня в юности, так и до сих пор бомбит, хотя у нас уже внуки! В чем секрет моей безоблачной жизни? В эгоизме! Прежде всего я все делаю и делала для себя! Не для мужа, не для детей, не для родителей, а для себя! На завтрак я люблю определённый хлеб, сыр и фрукты. Я всегда стараюсь, чтобы это у меня было, неважно, где я завтракаю. Я люблю определённые магазины, мне нужен определённый спорт, определённые медицинские услуги. С юности я поставила себя так, что то, что нужно мне, исполняется в первую очередь, тогда у всех будет самая добрая в мире жена и мама. У меня у первой из семьи появился компьютер, телефон, машина. Я первая начала летать на отдых. Естественно, про мужа я не забываю. У меня никогда не болит голова, я всегда готовлю ему то, что он любит, ухаживаю за ним и забочусь. Но мои желания в первую очередь!
И муж меня ценит, и дети! И никто мне внуков не навяливает, я с удовольствием помогаю с ними, и это очень ценится. Я вижу, как живут дочери подруг, и мне их не жалко, меня это злит! Как можно относиться к себе как к человеку 2 сорта? У меня и сыновья, и дочери воспитаны в уважении к матери, а значит, и к женщине!
* * *
Есть во всей этой истории цивилиации один момент, который для меня совершенного необъясним, хотя я и пытаюсь объяснить его вот уже много лет, хотя бы для себя самого.
Языки, на которых говорит все человечество стремительно упрощаются. Всегда, повсеместно, без исключений.
Что такое ноль падежей в соременном итальянском супротив шести
падежей в Латинском!
Что такое один диакритический знак в современном греческом супротив шести в древнегреческом!
Что такое ноль спряжений современных английских глаголов супротив аж десяти спряжений в староанглийском!
Современный греческий супротив архаичного -- это как школьный бэйсик супротив С++. Ну или как кнопочная нокия против Айфона.
Меня пытаются уверить, что это потому, что "возможности языков оказались слишком избыточными, вот они и упрошаются".
Это как, пардон? Для современного хомосапиенса с высшими образованиями избыточны, а для древнегреческих неграмотных пастухов и английских земледельцев, которые эти языки, типа, создавали, были не избыточны?
"Чего-то мне мало восьми классов ударных глаголов, чтобы выразить мои земледельческие мысли", -- размышлял английский пахарь между двумя бороздами, добавлю-ка я к ним три класса безударных глаголов и претерито-презентную форму.
"И не забудь добавить к ним отдельную форму плюсквамерфекта", -- советовал ему заезжий виккинг.
А на другом конце Европы древнегреческий микенский пастух тоже терзался от нехватки возможностей родного языка.
"Чего-то мало мне трех типов ударений, размышлял он, добавлю-ка я четвертый тип. И шести падежей мало, надо бы еще инструментальный добавить. А чё, ни у кого нет, а у нас будет! "
"И про плюсквамперфект не забудь", — советовал ему заезжий кельт.
И вот не могу я, братцы, понять, как такое может быть, что современному англоговорящему нобелевскому лауреату для выражения его нобелевсколауреатских мыслей не нужны нафиг ни эти десять спряжений, ни шесть склонений, ни три рода староанглийского языка, а вот древнеанглийских пахарь, который и читать-то не умел, для выражения его древнепахарских мыслей не мог без них обойтись.
О чем о таком он думал?
Воля ваша братцы мои, но не бьетя у меня это, не бьется! Что-то тут не так! То ли эти древние пахари-пастухи мыслили о таких делах, что современным нобелевским лауреатам не по зубам, то ли языки все это сочинялись не пастухами-пахарями, а кем-то, кому нобелевские лауреаты в подметки не годятся.
Andrey Shipilov
* * *
Подлинное искусство вызывает эмоции. Это старая истина. Еще в "Откровении" писано:
"Будь горячим или холодным, а если будешь, как теплая вода, то изрыгну тебя! "
Поэтому меня очень порадовал небывалый взрыв эмоций от моих читателей. Тут и уважаемый врач из Сан-Франциско с постоянными репликами, и простой электрик из Кельна,
Вова из Оренбурга и многие-многие другие. Копируют и цитируют, возмущаются и спорят. Мещанское болото всколыхнулось и забродило.
Вспомнился случай из армейской жизни в далеком 1981м году. Тогда отмечался 40летний юбилей нашей части и ожидалось прибытие чинов из дальних гарнизонов нашей армии. Множество генералов, не могущих позволить себе опоздания, прибыли заранее установленного времени. Банкетный стол еще не был накрыт, на улице моросил дождь и наш комэско предложил им скоротать время в нашей казарме. Все были на полетах, кроме меня, сержанта и узбека Уринова на "тумбочке". Уринов несколько растерялся, когда вдруг повалили личности в светло-кремовых пиджаках и в штанах с красными и синими лампасами. На стене правда висел плакат с образцами воинских званий, но таковых там не было. На шум хлопающих дверей из каптерки вылез заспанный сержант и побледнел.
Очередной генерал вскользь попенял на ошибку дневального. Сержант грозно зашипел на узбека и тот заорал, что было мочи:
— Эскадрилья, смирно!
Мы вытянулись во фрунт. Следующие гости были уже приветливо встречены его истошным ором, пока оглушенные не подали команду отставить. Так постепенно Ленинская комната заполнилась приезжими генералами и полковниками. Время ожидания затянулось и двое вышедших из нее генералов от скуки стало осматривать казарму. Железные койки лыжи, стенд информации. Посреди стенда белел лист ватмана с моей юмористической стенгазетой. Один из генералов пробежался по нему глазами, прочитал мой стишок, оценил мои карикатуры и звонко засмеялся. Потом подошел его коллега и прилип к листу. Тоже отсмеялся и открыв двери Ленинской призывно махнул рукой. Через минуту у стенда стола генеральская толпа, читали и перечитывали. Появился наконец наш комэско с докладом о готовности банкета, но его только мило похлопали по плечу и сказали:
— Дай дочитать!
Я расцвел, комэско жал руку и наделил меня небывалыми льготами. В столе у меня появилась пачка пустых бланков увольнительных за его подписью и печатью.
Когда старую газету менял на новую, то сослуживцы рвали ее у меня прямо из рук, разрезали на фрагменты и клеили их в дембельские альбомы. Творчество таким образом разъехалось по многим уголкам Союза. Подходили обделенные эпиграммой и спрашивали:
— А когда напишешь про меня?
По популярности в округе я обошел Хемингуэя, маршала Жукова и Рабиндрабата Тагора из нашей библиотеки.
Через год после дембеля сослуживцы пригласили меня к себе в Москву и один из них предлагал через свою сестру устроиться в редакцию. Я отказался, надеясь на родную Латвию.
В Латвии оказалось возможным устроиться только через контору КГБ, что меня в принципе не устраивало. Из тусовки я выпал.
Но вот уже шел 1992й год и на дне рождения тетки я встретился со своей кузиной. Она окончила в свое время рижский университет и занимала важный пост в городской системе образования. Я оживился и подсел к Рамоне. Оказалось, что она успела побывать с делегациями в Париже, Ватикане, Барселоне.
— Ну и как там? — спросил с большим интересом.
— В Минске кормили очень хорошо, подавали зразы, мясо кабана, гоголь-моголь. В Копенгагене своеобразную селедку...
Потом полчаса шло перечисление стран и блюд.
Я наконец не выдержал монолога этого убежденного гастрофизика и слинял из-за стола. Подходящую компанию я нашел спустя некоторое время у прибывших к нам скандинавских масонов. Было интересно. А потом узнал, что мастер издал свою книгу про Латвию в Дании, она пользовалась успехом. Наконец я достал ее и устроился для чтения.
Блин горелый, она была написана в моем фирменном стиле!
