Премьера оперы Александра Сергеевича Даргомыжского "Русалка" состоялась 3 мая 1856 года в Театре-цирке и успеха автору не принесла. Петербургская публика, обожавшая по примеру Николая I итальянскую оперу, новаторских идей Даргомыжского не оценила. Впечатление от прекрасной музыки было испорчено слабой постановкой, небрежным исполнением сложного драматургического материала и самоуправством дирижёра Константина Лядова, который Даргомыжского терпеть не мог.

Композитор тяжело переживал неудачу и в отчаянии решил сжечь партитуру "Русалки". Он отправился в дирекцию Театра-цирка с просьбой выдать ему партитуру якобы для внесения поправок. Но чиновники от культуры, во все времена отличавшиеся чванством, слушать композитора не стали и ничего ему не выдали, поскольку не положено. "Русалке" счастливо удалось избежать огня. Между тем, об опере положительно отозвался видный музыкальный критик Александр Николаевич Серов, она очень понравилась Глинке, и не прошло и двух лет, как в Большом театре Москвы решили ставить "Русалку", как бы сказали сейчас, со "звёздным" составом: партию Мельника отдали выдающемуся басу Осипу Петрову, а партия Наташи досталась лучшей русской певице того времени Екатерине Семёновой.

Даргомыжский уже не помышлял о сожжении своей оперы, как вдруг в ночь на 26 января 1859 года начался пожар в здании Театра-цирка. Деревянное строение сгорело дотла, а вместе с ним партитуры всех хранившихся в дирекции русских опер. И только "Русалка" уцелела, потому что за две недели до пожара её партитуру отправили в Москву...

Почитайте биографию любого знаменитого авантюриста XVIII века, и вы непременно найдёте рассказ о его похождениях в России. Не стал исключением и Август Коцебу. Ловкий уроженец Веймара, с детства увлекавшийся театром, он осенью 1781 года по протекции прусского посланника получил место помощника генерала Бауэра и прибыл в Санкт-Петербург.

В 1966 году режиссёр Геннадий Полока начал съёмки картины "Республика ШКИД" по одноимённой повести Г. Белых и Л. Пантелеева. Музыку к фильму он заказал Сергею Слонимскому. Тогдашний директор "Ленфильма" Илья Николаевич Киселёв сам в детстве беспризорничал и, может быть, поэтому сомневался, сможет ли серьёзный композитор сочинить подходящую мелодию.

— Сергей Михайлович, я понимаю, вы создаёте симфонии, оперы, — деликатно говорил он Слонимскому, — а здесь нужна жалостливая блатная песня, потому что беспризорники, они пели жалостливо...

Леонид Пантелеев, принимавший участие в написании сценария, вспомнил четыре строчки из какой-то старой душещипательной песни: "По приютам я с детства скитался, не имея родного угла. Ах, зачем я на свет появился, ах, зачем меня мать родила", только вот на какую мелодию их пели, он совершенно забыл. Тогда Слонимский предложил, что сочинит музыку к четверостишию, и если Пантелееву понравится, то остальные куплеты писатель придумает сам.

Буквально в тот же день "жалистная" песня, которую в фильме исполнил неподражаемый Саша Кавалеров, была готова. Как только умолк последний аккорд, Пантелеев закричал: "Это она! Это её я слышал!"...

Во время своих посещений Большого Болдино Александру Сергеевичу Пушкину нередко приходилось играть совершенно несвойственную ему роль помещика. Здешние крестьяне настоящих хозяев практически никогда не видели, очень страдали от произвола нерадивых и жадных управляющих, а потому были рады появлению какого ни есть барина, чтобы обратиться к нему с челобитной. Пушкина эти обращения чаще раздражали, но иногда развлекали. Так однажды он весело известил друзей об обращении к нему некой местной жительницы. Она просила, чтобы её сына записали в пушкинские крестьяне, тогда как его зарегистрировали в качестве вы[ро]дка.

"А какой же он вы[ро]док, — возглашала просительница, — ежели он родился всего лишь через тринадцать месяцев после того, как мужа забрали в рекруты! Никакой он не вы[ро]док! "

Пушкин с радостью взялся помочь обиженной вдове. Результаты его деятельности нам неизвестны, но надо надеяться, что с таким заступничеством справедливость точно была восстановлена!: )

Не дай вам Бог иметь в друзьях homo scribens — человека пишущего! Снова и снова переживать этот неловкий момент, когда он приносит вам для прочтения очередной опус и просит высказать своё мнение ("Только честно! "), а потом с надеждой глядит в глаза: "Ну, как? Новый Гоголь явился?". Или Лермонтов, или Булгаков, или Толкин — нужное подчеркнуть.