Интернету. Ранее это не создавало никаких проблем, но минут через 10 после начала прямой трансляции кремлевского парада картинка зависла! Через минуту-другую ожила, но потом раз пять замирала снова до самого конца парада.

Пока жена металась между каналами в поисках действующей трансляции, я поглядывал в окно, потому что вид из него стал необычен. Это обширный двор, по краям его пара переулков. В 10 утра выходного дня в любой сезон тут всегда виден по крайней мере десяток прохожих, а уж в погожий майский день — до полусотни. В этот же час не было ни души.

То же самое с автопарковкой под окнами. К 11 утра она пустела на треть или наполовину, а тут все машины соседей стояли на своих местах.

Исчезли даже курящие у подъездов, хотя их всегда пара-тройка посменно, но постоянно.

Когда парад закончился, мы решили отправиться на прогулку. Жене требовался на сборы час, так что я успел съездить искупаться к ближайшему пруду с чистейшей родниковой водой, не начавшей еще загнивать от летнего цветения.

По прибытии на пруд обнаружил там компанию из трех дам возраста около 55-70, возраст их примерно понятен только по лицам. Тела молодые, стройные. Они тут всю зиму купаются на рассветах без всякой печки. А в этот майский день явились необыкновенно поздно, ближе к полудню. Уже искупались, стояли обсыхали на солнце в купальниках. Они обсуждали феномен трансляции парада — у одной из них она прошла нормально, у остальных с большими перерывами.

Пока я раздевался и разминался, показалась четвертая дама помоложе, лет 50, закутанная в толстую куртку и шарф. Вид у нее был крайне озябший и раздраженный. С ходу ввязалась в разговор:

— Собянин дурак! По ночам +2, а батареи еле теплые! У меня отопление полов только со смартфона включается, заколебалась включать. Интернет виснет, весь дом парад победы смотрит! Победобесие какое-то!

Я глянул на нее с изумлением. Москва отапливается так, что вся Европа бы обзавидовалась. Я нигде в жизни так не замерзал, как по ночам в мадридском отеле, где центральное отопление отсутствовало в принципе. Вот реально, чем лучше бытовые условия, тем изнеженней и злобней люди, тем хуже им живется на белом свете.

Вздохнул и отправился переплывать пруд. В память о наших предках, которые тысячи водных преград одолели в той страшной войне не в плавках, а с одеждой и оружием. Около 30 миллионов сумели после этого выжить, оставшись к маю 1945 в строю или комиссованными после ранений. Те, кто погиб, крайне редко кто от простуды. А дама видите ли иззяблась парад смотреть в их честь, закутанная как немцы под Москвой зимой 1941.

и расстегнул шинель. Он предложил папиросу. Я не курю, но почему-то, наверное, из вежливости, согласился. Мы задымили.

Водитель спросил: "Как служится? "

Ответил, что: "Больше учится, чем служится".

Его звали Петром, и он начал рассказывать, как ему служится, вернее, служилось. Как задолбали офицеры, которые заставляли весь день куда-то идти, а потом всю ночь рыть окопы, а утром опять надо было куда-то идти и следующей ночью снова рыть окопы, но уже в другом месте. Рассказал, что ППС таскать гораздо удобнее, чем ППШ и что он мечтал служить в автобате и как ему потом повезло, когда его, после ранения и госпиталя, наконец-то, отправили в автороту. Как летом 45-го года замполит возил их всех на экскурсию в Берлин и как он расписался на Рейхстаге.

Это была совсем не та история о войне, которую я много раз слышал в школе на встречах с ветеранами. Это был трёп приятеля в курилке, рассказ курсанта из соседней роты, безо всякого учета разности в возрасте поколений, как сверстника со сверстником.

Я был ошарашен той встречей. Та далекая война вдруг оказалась совсем рядом, а седые ветераны неожиданно, на мгновение, стали моими ровесниками.

вдоль дороги. Негигиенично, конечно, но мать очень устала и не обращала внимания.

Вдруг белая "Шкода", мимо которой они проходили, хлопнула дверью и рванула с места. Девочка закричала, и Марина в ужасе увидела, что у нее нет половины указательного пальца, и из места отруба хлещет кровь. Кинулась к отъезжающей машине, заколотила по ней кулаками. Водитель открыл дверь, начал орать что-то злобное, но тут увидел у себя на сиденьи отрубленный кусок детского пальца. Понял, что натворил, брезгливо выкинул палец на тротуар и рванул наутек с такой скоростью, что затормозил, наверное, только на польской границе.

Марина подхватила в одну руку палец, в другую кричащую дочку и кинулась на автобусную остановку, там стояли киоски и были какие-то люди. Сумки с покупками бросила, не до них. Попросила воды промыть рану (вот этого не стоило делать) и чистую тряпку ее замотать. Попросила позвонить в скорую — это было еще до сотовых телефонов.

Тут прямо на тротуар влетает белая "Шкода", и водитель кричит ей:

– Садитесь скорее, я вас довезу до больницы! А то этой скорой когда еще дождешься.

Марина подумала было, что у шкодовода взыграла совесть, и он вернулся. Но нет, это была другая машина, просто похожая, и другой водитель. Случайный человек понял, что происходит, и решил помочь.

До больницы доехали за считаные минуты, но там их не приняли. Надменная тетка в приемном покое сказала, что у них не травмопункт, и нет детского отделения, и вообще валите отсюда. Парень на "Шкоде", не тратя время на разговоры, посадил их опять в машину (сиденье было уже всё в крови) и повез в другую больницу. Гнал как в американских боевиках, через все тротуары, красные светофоры и встречки. По дороге успел спросить номер Марининого телефона.

Во второй больнице девочку сразу унесли в операционную, а Марине сказали:

– Жалко, что вы отрезанный пальчик не принесли. У нас есть микрохирургия, могли бы пришить обратно.

– А я принесла, — ответила Марина и раскрыла левый кулак, который всё это время держала крепко сжатым. Посмотрела на окровавленный дочкин палец у себя на ладони и наконец упала в обморок.

Когда она очнулась, дочку уже прооперировали. Палец прижился идеально, сейчас взрослая Жанна с трудом может сказать, на какой руке это случилось. Спаситель на "Шкоде" уехал, не оставив своего имени и никаких координат, но перед этим сделал еще одно доброе дело: дозвонился до Марининого мужа и рассказал ему, что произошло и где искать жену и дочь. Мужик, если вдруг через 30 с лишним лет ты это читаешь, знай, что тебе благодарны до сих пор.

Я вот что хочу сказать. И подонок, отрубивший девочке палец и трусливо сбежавший, и герой, который ее спас, были одной национальности, из одного города, примерно одного возраста, и даже машины у них были одной марки. И та больница, в которой Марину с девочкой не пустили, и та, в которой им прекрасно сделали сложнейшую операцию, принадлежали к одной и той же советской системе здравоохранения. Или постсоветской, дело было уже после развала СССР. Нет хороших и плохих стран, хороших и плохих народов, хороших и плохих поколений. Есть просто люди, и всё зависит только от того, какой человек встретится вам на пути. И от вас самих, конечно.