Дед рассказывал.

Вошли они в немецкий город. Пустой — никого нет. Был у него механик-водитель. Всю войну прошёл — ни одного ранения. Остановились на ночлег. Утром шум, крики. Пожар. Механик-водитель заснул. То ли сам костер развел, то ли загорелось что. В общем первые этажи дома уже горят, а он на крыше сидит и кричит. Спуститься никак уже нельзя. А пожар все разгорается. Чего делать — непонятно. Дома высокие — четыре этажа. Дед приказал взять полуторку, завалить ее всю перинами, какие найдут. Пока собрали — уже третий этаж загорелся. К дому подогнали.

Говорят водиле: "Прыгай!". А тот боится — сверху то машины вообще не видно. Сидит, за трубу печную держится. Орёт. "Всё, помираю, прощайте братцы". Ну как крыша задымилась — решился. Разбежался — прыгнул. Упал — всё нормально, ничего себе не сломал. Зато сверху черепица прилетела — и прямо его по кумполу. Контузия. Госпиталь.

Самое интересное. Как на фронт уходил — матушка ему нагадала. "Голову береги. Через неё тебе ранение, али совсем плохо будет. Сильно тебя, непутевого, по ней стукнет". Так он шлемофон месяцами не снимал, иногда даже в бане. Голову не мыл. А тут первый раз на подушке и перинке снял.

Расслабился. Вот и не верь после этого гаданиям.

Ещё из воспоминаний Корнея Чуковского:

Это было в тридцатых годах.

В Академии наук издавали юбилейную книгу о Горьком. Один из членов ученой редакции позвонил мне по телефону и спросил, не знаю ли я английского писателя Орчарда.

— Орчарда?

— Да. Черри Орчарда.

Я засмеялся прямо в телефон и объяснил, что Черри Орчард не английский писатель, а "Вишнёвый сад" Антона Чехова, ибо "черри" — по-английски вишня, а "орчард" — по-английски сад.

Мне заявили, что я ошибаюсь, и прислали ворох московских газет за 25 сентября 1932 года, где приведена телеграмма Бернарда Шоу к Горькому.

В этой телеграмме, насколько я мог догадаться, Бернард Шоу хвалит горьковские пьесы за то, что в них нет таких безвольных и вялых героев, какие выведены в чеховском "Вишневом саде", а сотрудник ТАСС, переводя впопыхах, сделал из заглавия чеховской пьесы мифического гражданина Британской империи, буржуазного писателя мистера Черри Орчарда, которому и выразил своё порицание за то, что его персонажи не похожи на горьковских.

В переводческой практике подобные превращения — дело обычное.

Моя кошка — собака. Мало того, что я с ней гуляю, и она идет строго у моей ноги, всегда отзывается на свое имя и бежит ко мне с любого конца дома, так еще и это глупое существо решило пойти меня искать, когда я на неделю уехала в родной город. Нашли ее около моей прошлой квартиры, совершенно в другом районе через 6 дней, жутко заболевшую от такого долго пути практически без еды. А вы говорите, собаки верные, а кошки эгоисты. Кошка так боялась, что я ее бросила, что пошла меня искать в единственное место, в котором мы раньше были вместе! Сейчас долго и упорно лечу ее.

Для Стаса и компании по поводу фотороботов.

Историю эту я вычитал в одном немецком журнале, поэтому за правдивость ручаюсь. Поясню лишь сперва для тех, кто не в курсе.

Действительно фотографируют, и не только во Франции, но и в других европейских странах (в Голландии, например, фотографируют сзади, проказники противные!).