Была у меня одна детская мечта – поплавать с аквалангом на коралловом рифе. Мечта, навеянная книгами и фильмами неутомимого французского исследователя Кусто.

Сколько той жизни, подумал я однажды в разгар рабочего дня, чтобы она вся состояла из непрестанных трудов, тягот и забот. Разве мы появились на свет, чтобы быть вьючными осликами? И бесконечно тащить свою ношу? Разве жизнь не дана нам свыше именно для того, чтобы мы могли осуществить свои мечты? Пусть даже самые наивные, самые детские и глупые…

И вот я оказался на дайверском суденышке, доверху загруженном желтыми баллонами со сжатым воздухом, пластиковыми ящиками с гидрокостюмами, компенсаторами, ластами, масками и прочими дайверскими причиндалами.

Наше посудина с громким названием "Санта-Мария" направлялась в самое сердце самого прозрачного в мире Красного моря к одному из красивейших, как было обещано, коралловых рифов.

Компания дайверов состояла из трех арабов-инструкторов, десяти немцев и двух НАШИХ – русскоязычного эстонца Вована, с ног до головы татуированного драконами, и москвички Лены, девушки лет пятидесяти.

Несмотря на разность мировоззрений и ценностных ориентиров, мы с Вованом быстро нашли общий язык — мечта у нас оказалась одинаковой.

Москвичка Лена, свой рассказ начала так: "У нас в Москве сейчас популярны три вещи – фламенко, танец живота и дайвинг…" И вот богатый муж отвалил Лене кучу бабла, и она прикатила осваивать азы модного увлечения.

Поначалу Лену сильно укачало, и ее лицо приобрело зеленый цвет. Потом на нее нацепили баллон и тяжелый грузовой пояс – все общим весом больше, чем она сама. А когда трое арабов-инструкторов попытались притопить Лену и затащить ее на глубину (чтобы не возвращать снятые деньги), зеленый цвет ее лица перешел в густой синий, а глаза просто выдавливали стекла маски…

Осознав, в какую ловушку она угодила, Лена попыталась вернуться в привычную среду обитания, уверяя арабов, что эта не ее. Но арабы были неумолимы. И только после уверений Лены, что деньги за курс обучения возвращать ни в коем случае не надо, арабы выпустили ее из свои цепких рук.

Коралловый риф меня не разочаровал. Редкий случай. Обычно, то к чему так долго стремишься и наконец получаешь, приносит разочарование…

Израсходовав весь воздух и восторженно поорав наверху, мы с Вованом прыгнули в море в масках и гидрокостюмах и поплыли вдоль рифа.

Красное море хоть и известно отсутствием штормов, но зыбь присутствует, и метров за двести ныряльщика на поверхности различить практически невозможно.

Вынырнув очередной раз за глотком воздуха, я поискал глазами Вована – Вован делал судорожные движения рукой, пытаясь привлечь мое внимание. Он указывал куда-то за мою спину. Я обернулся – наше суденышко, наша "Санта-Мария" на всех парах уходило от рифа, оставляя нас наедине с морем! Что за черт? Может, они так шутят? Может, это их дежурная шутка, что-то вроде бесплатного аттракциона – переплываем вплавь Красное море. Немного адреналина в кровь расслабленных туристов… Или они решили попугать нас за то, что мы не обращали внимания на их запреты уплывать далеко? А сейчас развернутся и пойдут обратно?.. Но они не развернулись и не пошли обратно, напротив, белое пятнышко суденышка стремительно уменьшалось и уменьшалось, пока не исчезло за горизонтом…

Мы сплылись поближе, выплюнули изо рта трубки и стали держать совет. Вариантов развития событий были два. Первый – оставаться на рифе, который местами доходил до поверхности, и где можно было стоять по горло в воде, и ждать, пока эти грёбаные арабы заметят нашу пропажу и вернуться. Но заметят ли? И когда?.. Солнце стремительно садилось, в тропиках ночь наступает сразу, без вечера. А с сумерками из темных глубин подкормиться на мелководье наверняка придут АКУЛЫ и еще ЧЕРТЗНАЕТКАКИЕТВАРИ, таящиеся там… Красное море просто кишит акулами – я видел это еще в фильмах Кусто…

Другой вариант – как только стемнеет и Хургада зажжет свои яркие туристические огни, плыть в сторону берега, ориентируясь на эти огни… Но после двух погружений и дня, проведенного практически в воде, я не чувствовал в себе сил на многокилометровый марафонский заплыв.

Ситуация была дичайшая!

Где-то за тысячи километров в морозном Минске стыла под снегом в ожидании своего хозяина моя ласточка "Ауди", знакомые, закончив трудовой день, разъезжались из офисов по домам, а моя семья садилась ужинать у телевизора, не подозревая, что их муж и отец, вяло шевеля ластами, болтается на волнах в самом центре Красного моря, обреченный быть пожранным какими-то доисторическими тварями из голливудских ужастиков.

К нашему счастью, это место оказалось достаточно наезженным, и вскоре с другой стороны показалось судно, аналогичное нашему. Заметив в воде бесхозных ныряльщиков, оно резко изменило курс и пошло к нам. Компания англоязычных дайверов смотрела на нас круглыми глазами. Когда я на ломаном английском объяснил им, что мы не жертвы жестокого кораблекрушения или авиакатастрофы, а нас ПРОСТО ЗАБЫЛИ В МОРЕ, их глаза стали еще круглее…

Мы стянули гидрокостюмы и стали пить предложенный нам горячий чай. Несмотря на теплое море, нас трясло. Суденышко шло в порт. Порт находился километрах в десяти от нашего отеля. Мы пили чай и думали, как будем добираться до своего отеля, не бежать же десять километров в ластах и гидрокостюмах по пустыне.…

Тут на горизонте нарисовалась "Санта-Мария", которая стремительно неслась в нашу сторону…

Ситуация на суденышке разворачивалась следующим образом. Араб-инструктор спросил у старшего немца: все ли ВАШИ вышли из воды? Он имел в виду европейцев-дайверов.

Немец пересчитал СВОИХ: все. Немец, билядь!

А надо сказать, что суденышко хоть и небольшое, но имеет каюту, душ, верхнюю палубу, кормовую и носовую, так что охватить его взглядом на предмет присутствия всех нет возможности.

Арабы куда-то опаздывали, поэтому резко снялись с якоря и поперли на Хургаду.

Лена, приходившая в себя после первого и последнего дайва на полотенце на носовой палубе, оклемалась и начала искать СВОИХ. Она и подняла тревогу — куда исчезли двое русских (эстонец и белорус)?

Араб-инструктор всю дорогу умолял меня не рассказывать о произошедшем кэптану Муни, хозяину дайв-клуба, это грозило обернуться для него серьезными неприятностями. Он обещал мне немеряно сжатого воздуха на пляже.

Тем же вечером я встретил Вована с женой в баре отеля. Его жена не поверила ни единому нашему слову… "Ага, там бабы были…" — парировала она мои уверения.

Историю эту всем мечтателям и будущим дайверам посвящаю.

Юрий Юрковец

www.yurkovets.nm.ru

Прошлым летом закончила учебу и уехала работать в Милан. Жизнь развивалась как сказка, а потом начался карантин. Но, наконец, появилось время для всех давно отложенных дел. Я читала книги взахлеб, каждый день часами висела в скайпе с бабушкой, мы рассказывали друг другу о том, что видим за окном, делились общими планами, которым так и не судилось сбыться. У бабушки сорвался тромб. Из-за всей этой ситуации в мире ее не могут похоронить, а я не могу приехать, чтобы с ней попрощаться. В один миг в квартире стало слишком пусто и тихо, еще и на улице полная тишина. Меня не спасала музыка, книги перестали быть интересными, а подушка уже устала от моих слез. Поняла, что больше не выношу это немое молчание, начала включать звуки улицы и природы, а там оказались звуки метро… Сразу вспомнилось, как все 6 лет учебы бабушка ездила со мной до университета, а когда я выходила, она незаметно складывала мне в рюкзак маленькую шоколадку или конфету и говорила, какая я у нее красавица. Она всегда говорила, что ездила к какой-то подруге, которую почему-то звали то Нина, то Валя. Поэтому я знала, что она на следующей же станции садилась в другую сторону и ехала домой. Мне все еще грустно, но эти звуки не дают мне забыть, как сильно она меня любила и от этого на душе становится теплее. Поддержите, пожалуйста.

Блеф??

Мы учились в пятом классе, когда в кино стали показывать фильм "Блеф" с Челентано.

Конечно, мы были настоящие советские пионеры, для которых тлетворное влияние загнивающего Запада ничего не значило.

Но и кто такой Челентано мы знали.

Поэтому, как только на афише районного кинотеатра "Рассвет" появилось расписание сеансов, мы

Однажды, когда я был подростком, мы с отцом стояли в очереди за билетами в цирк. Наконец между нами и окошечком кассы осталась только одна семья. Она произвела на меня большое впечатление. Там было восемь детей не старше 12 лет. Видно было, что семья небогата, но одежда у них была хоть и недорогой, но чистой. Дети вели себя хорошо, стоя парами позади

"Как-то мне довелось наблюдать за работой группы людей у Стены Плача. Кто на стремянке, кто стоя на земле, они палочками выковыривали из щелей "божью почту" и собирали наши записочки в черные полиэтиленовые мешки. Эта процедура проводится раз в пол года, и естественно там скапливаются сотни тысяч бумажек. Правильнее сказать тысячи наших надежд, наших просьб к Всевышнему. А бумажками они становятся уже на земле под метлой. Я смотрел на эту груду скомканных бумажек и думал о поразительном феномене. Вне зависимости от вероисповедания, вне ощущения себя верующим или нет, люди без сомнения уверены, что их послание будет прочтено.

Тут рядом со мной оказался один из работающих, я не удержался и спросил собирателя:

— Ты уверен, что Он уже успел прочесть мою записочку, оставленную несколько часов тому назад?

"Почтальон" никак не отреагировал. А недалеко от меня, чуть впереди, стоял невысокого роста пожилой человек. На мой вопрос он медленно обернулся, несколько секунд пристально смотрел мне в глаза и, слегка улыбаясь, сказал:

— Ингелэ! * Он прочитал твоё послание ещё до того, как ты его написал…"

* сынок, юноша (идиш)