Навеяло историей про дипломы, которые рецензенты не читают.

Пригласили участвовать в качестве эксперта во всероссийском конкурсе лучших дипломных проектов. Прислали дипломы из разных университетов, от Мурманска и до Владивостока. Процедура такая: приходишь в комнату, где тебе дают две стопки дипломов, числом около двадцати. В каждом приложены рецензия и решение университета о направлении на конкурс лучших работ.

Должен прочитать, оценить по нескольким параметрам. Потом вся комиссия должна собраться, обсудить работы и вывести окончательные баллы. Я, человек в этой тусовке новый, пришел одним из первых. Дипломы пролистываю, и, даже, местами почитываю. Вдруг обнаруживаю, что в одном, на первый взгляд неплохом дипломе, десятка два пустых страниц. Не поленился, написал на каждой странице "Однако, этот диплом никто не читал. Как считаете, господа эксперты?", поставил дату, расписался и вернул в общую кучу.

Через неделю собрались подводить итоги. Тот диплом на первом месте.

Задал неделикатный вопрос "Прочитали мое послание?"

Думаю, что читатели уже догадались. Вопрос оказался на засыпку. Ни один из десяти экспертов не прочитал. А вы говорите, рецензенты…

Рассказали в Лесотехнической академии. Не знаю - то ли байка, то ли правда.

У них в академии есть один старенький профессор, известный своей исключительной занудностью. Принимает он зачет у очередной студентки по профильной дисциплине, что-то там о лесозаготовке или лесопользовании.

Гоняет ее уже добрых полчаса, та уже света божьего не видит.

А профессор недовольно скрипит:

— Что-то вы очень медленно реагируете на самые элементарные вопросы.

Придется задать вам еще один, дополнительный.

У измученной девушки, которая даже недослушала вопрос, невольно вырывается:

— Старый пень!

— Вот тепрь быстро и точно, — удовлетворенно кивает профессор и ставит

"зачет".

Десятый выпускной класс в 1987 году. Вы конечно помните экзамен по марксистко-ленинской философии — а это примерно 50 вопросов такой чуши, в которой, как я понял после нижеизложенного случая, не разбирался никто, и даже учителя, которые ее преподавали.

Итак, как всякий нормальный человек, я с трудом въезжал во всю эту дрянь, а так как

Рассказала подруга-врач. Дело было еще в глубоко советские времена.

Училась она в астраханском меде и была у них на курсе одна девчушка — ну очень скромная. Тихая, стеснительная, краснела по всякому поводу. Ну и смущали ее, есессно, некоторые темы. Но мед есть мед — поступила — учись.

Шел у них зачет (по анатомии). По закону подлости скромнице досталась та самая тема — "Устройство мочеполовой системы у мужчин". Занятия в анатомичке, все сидят вокруг, она у стола рассказывает профессору про ту самую систему. И каждый раз, произнося слово "пенис" запинается и густо краснеет.

Профессор был в веселом настроении, решил пошутить, и спрашивает ее:

— Ну что вы, голубушка, все "пенис", да "пенис". Это слово латинское. А наше-то, русское слово — какое?

Девушка обомлела и просто впала в ступор. Аудитория затихла, как небо перед бурей. А он опять — да с улыбочкой:

— Так как это по-нашему называется?

У девчушки в глазах слезы, об щеки спички можно зажигать — но молчит!

Он, уже с раздражением:

— Так все-таки — как это по-русски?

И она на выдохе (слышно было только потому, что все затихли):

— Х[рен]!

Анатомичка громыхала долго... А профессор-то имел в виду "член"...