Вышел погулять с собакой и сигарет заодно купить. Собака в наморднике и строгом ошейнике. Привязал её к забору и зашёл в магазин. Вернулся через пять минут, а собака скулит, поджимая заднюю лапу. Ветеринар сказал, что это сильный ушиб от удара. Через неделю всё повторяется, но в этот раз собака без намордника. Рядом стоит малой лет семи и воет в голос:

— Укусила.

— Зачем ты полез к чужой большой собаке?

— В прошлый раз она была в наморднике, — прорыдал малой.

Чуть не [врез]ал дебила.

Я хочу петь прекрасные песни, но у меня нет ни голоса ни слуха. Я хочу рисовать картины от которых дух захватывает, но не могу даже начертить что-то ровно. Я хочу мастерить прикольные и полезные вещи, но в моих руках они превращаются в хлам. У меня есть множество идей для книг, но я не могу связать пару предложений. Я так много хочу сделать, но так мало могу. Я слишком уродую мир попытками создать прекрасное. Я слишком уродливая для этого мира. Уродливая в прекрасном мире.

Когда Марк Захаров пригласил Леонида Броневого в Театр имени Ленинского комсомола, мэтр поначалу удивился: "Как я буду выглядеть рядом с комсомольцами?" Но подумав, сказал: "А с другой стороны, у вас же там служит вечная пионерка Татьяна Пельтцер! Рядом с ней я за октябренка сойду".

В 1940ые годы, в США, был назначен новый советский посол. И, однажды, понадобилось ему из Вашингтона, на автомобиле поехать, кажется, в Калифорнию. Он обратился в Госдепартамент за "разрешением". Местные американцы не поняли – чего он хочет? Он говорил, что ему – послу иностранной державы, нужно разрешение, чтобы поехать лично, на другой конец их страны. Но американцы ответили, что никакого разрешения никому не нужно, и они не понимают о чём это он?

Посол без всякого письменного разрешения, на котором бы стояла печать с гербом, вернулся в посольство и громко возмущался отсталой и неразвитой американской страной. У них любой может на авто куда хочешь ездить, даже иностранец! Дикари! – ругался новый советский посол.