Я вам сейчас расскажу один случай, дорогие граждане. История — хоть стой, хоть падай. И главное — ведь, понимаешь, всё не на пустом месте. Всё из жизни.

Жила-была женщина по имени Ольга. Самая обыкновенная. Ничего особенного: работает в бухгалтерии, с ребёнком одна, квартира съёмная, и нервов, как у всех, не больше трёх штук в запасе. Муж, то есть бывший, у неё был — Сергей. Так себе субъект. Поначалу был приличный, но потом что-то у него как-то испортилось в характере. То ли кризис у него был, то ли осеннее обострение, неизвестно. Развелись.

А тут, значит, однажды вечером, приходит он, как снег на голову.

— Привет, Оля, — говорит, — я, вообще-то, подумал, и решил: алименты платить больше не буду.

Она, значит, вытирает руки о фартук, говорит спокойно, но уже с прищуром:

— Ты, Серёжа, это… как хочешь, а сын у нас общий. И по закону ты обязан.

А он, как нарочно, и говорит:

— А по новому указу, — говорит, — тот, кто платит алименты, имеет, так сказать, интимное право. На связь. С бывшей супругой.

Тут Ольга так и села. Даже ложку уронила.

— Что ты мелешь, Серёжа?

— Не мелю, — говорит.

— А ты проверь. Это теперь государственное нововведение. Дескать, справедливость. Платишь — получай доступ.

Ну, она схватила телефон, вся дрожит. Интернет открыла — и точно. Какой-то новый президентский указ. От 1 июля. Там мелким шрифтом, но ясно: "в целях укрепления демографической устойчивости и обеспечения возврата моральных ценностей... " — ну и так далее. В общем, если получаешь алименты — будь добра, исполняй супружеские обязанности. Пусть и бывшие.

Ольга закрыла телефон и заплакала.

— У меня, — говорит, — человек есть. Мы любим друг друга. А если я с тобой, Серёжа, буду... всё. Всё рухнет. У меня совесть не позволит.

А он, между прочим, руками разводит.

— У меня тоже дама есть. Она мне, между прочим, на массаж не даёт без декларации о намерениях. Но! Я люблю сына. И если ты мать, так терпи. Иначе ты эгоистка. Ребёнку нужны ресурсы. А ты — упираешься.

И спорили они так, я вам скажу, не меньше двух часов. С аргументами, с нервами, с чаем и без. В какой-то момент он даже сказал:

— Я тебе что — банкомат с насадкой? Я, может, в душе поэт. А вы все — деньги да деньги. Это же как изнасилование, только в рублёвом эквиваленте.

И тут, когда уже дошло до каких-то ужасных метафор и крика, вдруг — хлоп.

Ольга проснулась.

Лежит в кровати, лицо в подушку вжато, сердце колотится, как будильник советский.

Поняла она тогда: всё это — сон. Просто страшный, абсурдный сон. Ни указа, ни Сергея, ни законного разврата.

Села, вытерла слёзы, подумала.

"Знаешь что, — говорит себе, — а может, и правда. Может, ну его. Эти алименты с унижением. Буду сама. Я не хуже других. "

И с утра, не медля, написала ему:

"Сергей, если хочешь — давай поговорим. По-нормальному. Без цирка. Ради сына".

Вот такая история, дорогие товарищи. Кому смех, а кому поучение.

"…жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором всё доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, всё же негодное и безобразное, напротив, выступало ещё ярче, казалось ещё хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нем варёным шпинатом, а лучшие из людей

В командировку в Афины с нами полетел Агамемнон.

Вообще-то у него другое безумное имя, но мы зовем его Агамемноном, и он совершенно не против.

Агамемнон — этнический грек. Он родился в жаркой советской республике. Шли 70-е. Местная греческая диаспора не имела вестей из Греции со времен легенд и мифов. Последнюю весточку с исторической

На свадьбе моя мудрая бабушка пометила половину свадебных подарков изолентой. Когда я спросил зачем, она ответила, что так будет проще делить имущество при разводе.

На следующий день мы чуть не развелись, споря, кому достанутся вещи с изолентой.

Мой дедушка не вмешивался в мое воспитание. Он дал моим родителям один-единственный педагогический совет:

– Никогда не разговаривайте с ней, как с ребенком. С детьми надо говорить так же, как со взрослыми.

К сожалению, эту теорию ему не удалось реализовать на практике. Дело в том, что дедушка всю жизнь проработал начальником автоколонны в маленьком военном городке. Общался, в основном, с "шоферАми" и солдатами стройбата, поэтому разговаривать со мной, как он привык разговаривать со взрослыми, дедушке было совестно. Однако и от своих убеждений он отказываться не хотел.

Поэтому, когда родители приводили меня к нему в гости, мы проводили время в полном молчании.