Стоял ясный погожий день, моя вахта с 12 до 16, т. к. судно на рейде, то вахта несётся на ходовом мостике. На палубе довольно многолюдно: человек 30 грузчиков, судовые матросы красят надстройки, в общем жизнь бьет ключом и довольно шумно. На одну баржу грузят авиабомбы, а с противоположного борта — снаряды в ящиках на другую баржу.

Я отвлекся на несколько минут, проверяя местоположение судна и показания приборов. Когда я снова вышел на крыло мостика, меня поразили тишина и полное отсутствие людей на палубе, хотя до перерыва было еще далеко. Разгадка наступила через минуту: на мостик поднялся запыхавшийся старший стивидор и попросил разрешения воспользоваться судовой радиостанцией для вызова буксиров.

Вызвал он буксиры, а я спрашиваю почему так рано остановили выгрузку, ведь баржи еще полупустые, да и до конца рабочего дня еще далеко.

— Там бомба одна шипит! — был ответ.

Читал я в романах, что когда человеку угрожает смертельная опасность, то у него в голове проносится вся жизнь. У меня жизнь не проносилась, а проносились мысли, что делать?!

Не найдя ответа, я почти успокоился: спрятаться некуда, если сдетонируют от бомбы 8000 тонн снарядов, то это будет маленький атомный взрыв. Ну а если до сих пор бомба не взорвалась, может и не взорвется вообще. Решили мы со стивидором пойти послушать, продолжает ли еще шипеть авиабомба. Спустились мы с ним по штормтрапу на баржу, там уже лежало 12 бомб, показал он мне, какая из них шипела и я начал ее прослушивать. Кстати, бомбы были упакованы в деревянные решётки, так что ухо можно было легко к ней приложить. Через пару минут, ничего не услышав, я сказал об этом стивидору, он тоже послушал бомбу, но безрезультатно. Он остался на палубе в ожидании буксиров, а я прошел сначала на корму, куда забежали все грузчики и матросы, во главе с боцманом.

— Ох и надёжно вы спрятались, — говорю я. — Здесь в кормовом помещении находятся взрыватели ко всем снарядам — это пара тонн действительно чувствительной взрывчатки!

Поднявшись на мостик, я начал записывать события в судовой журнал и в этот момент заходит капитан.

— Сан Саныч, а почему прекратили выгрузку? — спрашивает он.

— Да бомба на барже шипела, буксиров ждем, — я отвечаю.

— А почему мне не доложили?

— Олег Николаевич, — говорю я, — я сам чуть инфаркт не получил, так зачем еще и других напрягать!

Дождались мы, когда буксиры забрали баржи, отбуксировали их в другой конец бухты, поставили их там на якорь и ушли с людьми в порт, а я смотрю в бинокль на баржи и думаю:

— Вот бы сейчас рвануло!

Секунд через десять слышу голос капитана:

— Вот бы сейчас рвануло!

Как же теперь не верить в телепатию!

P. S. При очередной погрузке "игрушек" в Союзе я спросил у наших военных, что может шипеть в авиабомбе. Они сказали, что там ничего нет такого, что может шипеть. Оглядываясь назад, мы пришли к выводу, что это шипел воздух, когда матросы красили из пульверизаторов надстройку.

А когда они все убежали на корму, то остановили компрессор и шипение прекратилось.