любой гимнаст, выполняющий вольные упражнения. Мы прикрывали его, как могли. Поняв, что догнать нашего Сёху им не удастся, "духи" открыли по нему огонь, что придало ему ещё большей прыти. Он прыгал рыбкой через валуны, держа автомат в вытянутых перед собой руках, совершал кувырки и кульбиты. В одном месте, прыгнув рыбкой через валун метровой высоты, он провалился с другой стороны не менее чем на два метра, грохнувшись со всего маху об камни. Мы, грешным делом, думали, что он разбился, но Коровин тут же вскочил и побежал дальше. На нем был десантный комбинезон не менее чем 50-52-го размера, хотя и 46-й размер пришёлся бы ему впору. Поэтому, когда он бежал, комбинезон на нём развевался, как парус на ветру. В другом месте, Серега, орудуя прикладом, скинул с уступа одного выскочившего на него душмана, застрелил другого, а, затем, не задумываясь, спрыгнул с уступа 7-8 метров высотой, прямо на камни. Потом, застрелив ещё одного, не сумевшего вовремя остановиться, потерявшего равновесие и сорвавшегося за ним "духа", последним оставшимся в автомате патроном, побежал дальше.

Когда он добежал до нас и мы затащили его в укрытие, отбив наседавших душманов, нашим глазам открылась "весёленькая" картина. Комбез Коровина был прострелен в нескольких местах, поэтому мы сняли его, чтобы обработать и перевязать раны. Каково было наше удивление, когда мы не нашли ни одного серьёзного огнестрельного ранения на его теле, разве что касательные царапины. А ведь в него стреляли почти в упор. Зато от падений и ударов, тело Серёги Коровина превратилось в одну сплошную гематому. Выйти из такой передряги, отделавшись только царапинами, синяками и шишками — дело не шуточное. Про таких в народе говорят:

"В рубашке ты, парень, родился!".

ведь не будет в бою держаться. Зашив кольчугу, он одел ее на себя, покрасовался и явно остался доволен. После этого парень принялся ремонтировать щит, у которого был выломан приличный кусок. Для этого он взял кусок хлебушка, пожевал и на этот мякиш приклеил недостающую часть, тщательно замазав трещину. Опять остался доволен и отправился на исходную позицию боя. Нашему любопытству не было предела, пришлось отпроситься из "мертвяков" в зрители.

По разные стороны поля выстроились две "враждующие" толпы, а по сторонам находилось немалое количество зрителей, в том числе и мы.

Сбоку между рядами находился небольшой холм, на котором мы и увидели того самого парня в зашитой кольчуге. Перед самым сигналом о начале "сражения", с холма раздался дикий вопль, на который все мгновенно повернули головы и увидели...

Парень с диким рычанием откусывает и зубами отбрасывает в сторону кусок приклеенного щита, сам щит летит в другую сторону. Разрывает пополам кальчугу, вырывает торчаший из земли меч и, размахивая им над головой, с победным криком несется в сторону противника. К нашему удивлению, на этом "битва" закончилась — увидев богатыря, вояки кинулись врассыпную, теряя по дороге щиты и мечи.

После того, как вояки пришли в чувство, все долго смеялись над успешной тактикой богатыря. Вот это психологическая атака!!!

поощрение: сфотографироваться с офицерами кафедры. Ну и во время этого процесса поставил он одному капитану рожки. В процессе этого никто не заметил, а на фотографии — все отлично видно. Ну, капитан, паскуда, дал слово офицера и коммуниста, что он этого просто так не оставит.

Настает последний день в лагерях. Торжественное построение. За кучу всевозможных смотров, конкурсов, соревнований вручают нам грамоты. Леша, как один из главных победителей выходит через раз получать эти грамоты.

Так вот, стоит перед строем этот обиженный капитан и те грамоты, которые заслужил Лешин взвод, он Лешке вручает, а те, которые заслужил Алексей лично, торжественно рвет перед строем, объявляя, что Леша наград недостоин. Ну, грамоты, в принципе — фигня. Пережить можно, хоть и не очень приятно. Но в завершение процесса награждения этот капитан объявляет, что Леше учебные сборы не засчитываются, он должен будет приехать на них еще через год, но еще через неделю он должен прийти на заседание кафедры и получить еще порцию [ман]дюлей. После чего все расходятся, на душе у Алексея кошки скребут. Как он потом говорил, так ему в этот момент тоскливо стало...

Ну, приходит он через две недели на кафедру для продолжения экзекуции.

Там сидят полковники — начальники учебных циклов и полковник — зав. кафедрой. Доложили ареопагу, что произошло на сборах. Начальник кафедры, заслушав доклад вопрошает:

— И что мы с этим раздолбаем будем делать?

Ну, все полковники по очереди высказываются в том смысле, что надо примерно наказать, выговор в личное дело, спуску не давать и т. д. Все высказались.

Берет слово зав кафедрой:

— Товарищи офицеры! Вы что, забыли, какими мы сами [ч]удаками в училище были?

И, обращаясь к Лехе:

— Поздравляю вас с успешным окончанием военных сборов! Можете идти!

Вот это — командир! Настоящий отец солдату!

про него собственно и история. В процессе беседы выяснилось, что они уже едут двое суток и также разговаривая, они выяснили, что очень давно они служили на одной пограничной заставе у нас на дальнем востоке. И когда-то, покойный муж этой женщины, особист заставы спас молодого медика прапорщика Василия от неминуемой ломки его служебной карьеры по каким-то там партийным делам. За что Василий неоднократно поминал мужика добрым словом и искренне сожалел этой женщине что муж так рано умер. К вечеру Василий ушел к своим знакомым в соседнее купе отмечать день рождения своего внука. Поздно вечером он вернулся в прекрасном расположении духа с поллитрой, которую мы на троих и выпили. Выпили соответственно своих способностей, т. е. как и все нормальные женщины в чужой компании, наша попутчица только пригубила, я выпил от силы сто грамм-завтра спозаранку встреча с заказчиком, а Василий приговорил остальное. Подъем мужика на вторую полку в объятия сна осуществляли втроем. Я, хрупкая женщина и могучий и богатый русский язык в части матов сквозь зубы. Василий при этом вел себя как нормальный русский мужик, офицер, напоминал сосиску. Т. е. никак. А фигли, солдат спит, служба идет. При этом достойно и прилично не как какой-нибудь алкаш. Я вспомнил рассказ своих друзей, как они когда-то поднимали меня. Поверьте мне, вели мы себя по разному. Одним словом настоящий офицер. Ну, слава богу, подняли. Мы еще немного поговорили об их жизни на заставе, попутчица что-то рассказывала из жизни пограничников и постепенно, под стук колес купе отошло ко сну. Оказалось ненадолго.

Жуткий грохот падающего со второй полки тела об столик со стаканами и разной посудкой мгновенно разбудил нас с женщиной. Разбудил грохот нас, но не Василия который собственно и храпел теперь уже на полу. Первые попытки поднять его очень быстро дали понять, что сосиску в стоячем положении мы хоть и смогли запихать наверх, но теперь, то тесто которое он собой представлял из ямы между полками мы уже точно не вытащим. Наши позывы Василий, Василий, Ва-а-сссилий вставай! Сопровождались только сладким сонным похрапыванием.

И тут наша попутчица с радостной присказкой, А! Вспомнила! выдает:

— Василий вставай, ГЕНЕРАЛ идет.

Мгновенно! Человек оказался на ногах! Трезвый!!!

— К-к-какой генерал? Где?! — спросил он.

Это надо было видеть. У меня случился шок. А Василий оценив ситуацию, спокойно, сам(!), залез к себе на вторую полку и захрапел дальше. Только после этого меня пробрал смех. Очень громко и на весь вагон. Когда я успокоился, эта женщина добила меня контрольным в голову, сказала:

— Да вот, Сергей, муж давно уже умер, не сразу вспомнила я, раньше, когда его нужно было поднять из такого же состояния, я кричала ему: "Застава в ружьё!" и он мгновенно поднимался. Ни разу не было осечки.

Только при этом "застава в ружье" она произнесла тихо. Пусть спит спокойно пограничник Василий, граница на замке. И пока у нас такие пограничники, в этом можно быть уверенным.