Случай этот произошел на самом деле в 70х годах, а рассказал мне его мой отец, который дружил и работал вместе с героем рассказа. В семидесятых годах, когда самой крутой тачкой считалась ваз 2101, неплохо зарабатывали разного рода водители, дальнобойщики, автобусники.

И вот, в автобусном парке, где трудился мой отец, появился очередной счастливчик, владелец новенькой копейки. Назовем его Сидор. Сидор был родом из деревни, расположенной недалеко от города. Когда все лавры счастливого частника в городе были собраны, Сидор решил рвануть в деревню, закрепить свой авторитет, похвастаться друзьям и родителям, а заодно испытать железного коня на ухабистых дорогах сибирской глубинки.

Заправил он бак, прихватил канистру с бензином, и один, на легке, тронулся в путь. Сибирский тракт катился под колеса его машины еще не издолбанным асфальтом, копейка тикала как часы. В голову Сидору шли мысли о величии технического прогресса, о совершенстве отечественной техники и о том, какая мощная у него тачка: целых 50 лошадиных сил (*Честно скажу не помню точно но где-то в этом пределе.)

Вот в таком идиллическом настроении, предвкушая все последствия восторгов деревенских друзей и подруг, Сидор свернул на проселок.

Проселок тоже оказался вполне приличным, но мудрый Сидор не гнал, ехал бережно на 2-ой передаче. На второй передаче по проселку после автострады ехать скучно. Слева кювет и поле, справа резкий подъем и тайга, взгляду некуда упасть. все с детства знакомо.

Но вот Сидор видит, как вдоль дороги бредет лошадь, идет себе тихонько по направлению к деревне, а до деревни уже и недалеко. Когда Сидорова машина стала нагонять лошадку, та, неизбалованная наблюдением железных коней, потихоньку припустила трусцой. И подумал Сидор:

"Я — человек, царь природы, у меня под капотом 50 таких лошадок," — и прибавил газу.

Лошадь напряглась, ей захотелось быстро-быстро домой. Сидор посигналил, сигнал копейки прозвучал в тайге, как горн, и раскатился эхом по перелескам.

Дальше все было в жанре "экшн".

И лошадь побежала!

Сидор включил третью передачу, 40км/ч.

Лошадь бежит.

Сидор удивился, но прибавил ходу, 55 км в час.

Лошадь бежит.

Сидор забыл про осторожность, на него напал самый настоящий спортивный азарт.

Он уже не смотрел на спидометр, сигналил и газовал, сигналил и газовал.

Его руки плотно обхватили баранку, он весь подался вперед. Ему нужно было умело объезжать колдовинки и ямки, лошадь неслась вперед, как, наверно, никогда в жизни. Никто не знает, сколько было на спидометре, когда лошадь увидела встречную машину. Она остановилась так резко, что Сидор увлеченно лавирующий между ухабами, этого не заметил. Лошадь взбрыкнула задними ногами и попала по решетке радиатора, фары и решетка

— в дребезги.

Сидор в шоке. Тормозить не успевает.

Машина подсекает задние ноги лошади и она усаживается крупом на капот.

Тормоза, гравийка, сцепление плохое.

Лошадь крупом въезжает в лобовое стекло, передние ноги забрасывает по инерции на крышу.

Сидор бросает руль и уже ни о чем не думает, кроме, как спастись.

А лошадь тем временем, продавив стойки крыши, кувырком сваливается на багажник, на дорогу, вскакивает бьет ногами по задним фонарям и убегает в ужасе в противоположную сторону.

Финал.

Тишина, оседает пыль, на дороге новая копейка. Сидор вылезает через переднее стекло (дверки не открываются) и в шоке идет до деревни. Встретив своего друга, он говорит:

— Федя есть трактор?

— Зачем???

— Да я тут... машину... новую... купил... , нужно дотащить.

С тех пор на вопросы типа "сколько выжимает лошадь по проселку" Сидор только матерился и с горя плевал, поминая недобрым словом невредимую лошадь и свой спортивный азарт.

Авсиевич Сергей?

Почитал про Закон доброго самаритянина. Вспомнилось одно российское торжество этого закона по рассказу врача Скорой помощи.

Вытаскивал он дядьку за полтос из мира прямых линий кардиограммы. Миниолигарх какой-то, судя по обстановке квартиры, а также по взвинченному характеру родных, друзей и близких полуусопшего. Примчались

Когда Параджанов сидел на зоне, М. Антониони, Федерико Феллини и Тонино Гуэрра скинулись, собрали 40 тысяч долларов (сумма громадная по тем временам) и передали в Союзкино с просьбой улучшить условия его пребывания в лагере. Союзкино отвергло дар: "У нас все должны сидеть в одинаковых условиях".

Тем не менее Феллини постоянно отправлял Параджанову посылки с продуктами. Начальник зоны стал допытываться: кто такой этот Федерико?! Параджанов на голубом глазу ответил: "Это на самом деле Федор, мой родной брат. Он еще октябренком попал в Италию к нашей бабушке-революционерке… И даже фамилию её взял – Феллини, что на итальянском значит "несокрушимый"".

А когда у него на зоне отобрали карандаши и запретили рисовать, он выцарапывал профили великих людей на крышках от кефира, заливал смолой и делал такие "медали Параджанова".

Одна его поделка с профилем Пушкина попала к Феллини, и тот сделал из нее серебряную медаль, которая стала главной наградой на кинофестивале в Римини…

Её получили Мастроянни, Софи Лорен и Милош Форман.

Особенности национального менталитета

Одна моя подруга, назовём её Ленка — человек замечательный во всех отношениях, кроме одного: абсолютного финансового раздолбайства. Её муж, местный американец, просёк эту тему много лет назад. По получении третьего телефонного счёта на несколько сотен за международные переговоры,

Я живу в Питере. Лета ясное дело который год нет. И вот выглядываю я на улицу чтобы лицезреть непогоду и вижу в углу балкона жмётся голубь, прячась от жуткого урагана. Хотел прогнать, но стало жалко, да и жена говорит "не трогай бедняжку, пусть погреется". Ну я задернул занавеску и забыл про птичку. А через несколько дней, решив выйти на балкон, обнаружил что весь пол балкона жутко засран в три слоя засохшим голубиным дерьмом, даже ногу негде поставить. Больше часа я скоблил и отдирал голубиные экскременты. И вот к чему я это все рассказываю: все время, пока я уничтожал следы "бедняжки голубя", я думал о том, что у каждого из нас в жизни были ситуации с родственниками или друзьями, когда так же пожалеешь кого то, приютишь или поможешь, а потом долго долго оттираешь за ними дерьмо, и в прямом и в переносном смысле. Вот такая грустная мораль.