Многим, надеюсь, знаком анекдот про полковника на военной кафедре, который просматривая списки студентов начинает заходиться от хохота, чуть ли не до апоплексического удара, а затем, сквозь слезы, делится с коллегой: "Товарищ [ман]дюхайло, дывись яка смешна фамилия у студента – ЗАЯЦ!!! "

Если не путаю 1979 год, военная кафедра одного из поволжских университетов. Аудитория на 200-250 человек (помещалось и больше), фактически 100-120, мужская часть двух факультетов — мехмат и физики. Многие (и я в том числе) уже нашли себе занятие на ближайшие полтора часа, пишут пулю, играют в шахматы и в бесконечные крестики-нолики на деньги. Короче, рутина. Но минут через пять лектор умудряется завладеть нашим вниманием. То, что это новый преподаватель, нас мало смутило (или мало привлекло, не знаю, как правильно в данной ситуации). Лекции мог читать любой офицер кафедры, на которого в этот день пал выбор начальника. Бралась соответствующая папочка с наименованием специальности и порядковым номером лекции и потом, без соблюдения знаков препинания, каких-то технических пауз на осмысление торжественно зачитывалась перед аудиторией. Тоже я вам скажу при определенном таланте – ого-го какое шоу.

Но наш сломал все стереотипы.

Во-первых, он представился:

– Я новый преподаватель военной кафедры Госуниверситета — капитан Бабкин. Потом жизнерадостно предложил: "Давайте знакомиться" и начал зачитывать список присутствующих, чтобы стало быть познакомиться. Дальше надо либо стенограмму, но она утрачена))), либо попытаться представить сам процесс. Мало того, что все КРОМЕ капитана понимают, что знакомство с такой толпой займёт по минимуму пол пары, так он ещё фамилию, если она больше двух слогов с первого раза прочесть не может, разбивает на части (Белобородов с четвертого раза осилил) и ударение ставит в самых неожиданных местах. Минут через 40 две трети списка уже были оглашены, половина аудитории, состоящей из двадцатилетних оболтусов, не имея возможности смеяться в голос, хрипит под столами, но самые прозорливые уже поняли главное веселье ещё впереди, точнее в конце списка.

Вот сыграла моя ставка — три литра пива против кружки, что мой дружок Витя Попов будет ПОпов (он потом месяц у пивного ларька не появлялся, когда стало известно по какому поводу он мне пиво проставил), вот уже капитан поднял первого Рабиновича, Аркашу (у нас их было два, один с мехмата, другой физик) и радостно, как ребенок диковину, его разглядывал. Похоже, ему часто приходилось слышать фамилию в анекдотах, но счастливого обладателя он видел впервые. Далее в списке был опять Рабинович, но Валерий. Сразу этого факта капитан Бабкин осознать не смог. Что в одном помещении могут оказаться сразу два Рабиновича, для него было полнейшей экзотикой. Валера поднялся сам, зная что следующий в списке он. Бабкин обалдело на него посмотрел, и неуверенно спросил: "ШО, тоже?? "Валера только развел руками, как бы соглашаясь со всеми возможными версиями капитана. А на горизонте, точнее через 2-3 фамилии в списке, уже маячил Хэбанес Кабос Хосе Викторович. Такой тишины аудитория похоже не знала даже по ночам. Все, включая самого Хосе Викторовича, полного паренька в очках с толстыми стеклами, затаив дыхание следили за капитаном. Откуда тому было знать, что в 30-е годы, теперь уже прошлого века, в СССР из Испании вывезли несколько сотен детей, чьи родители воевали в это время против Франко и один из внуков героев-коммунаров сидит сейчас в зале.

Сначала капитан просто вздыхал и шевелил губами, пытаясь сложить из букв хоть что-то, в его понимании осмысленное. Потом начал багроветь и вроде бы про себя, но в воцарившейся тишине это услышали все, с чувством произнес:

— "Херня какая-то! "

По щекам слушателей потекли первые слёзы, а капитан багровел всё больше и больше, и, похоже, из состояния показного благодушия перекочёвывал в состояние глубокой "личной неприязни" к Хэбанес Кабосу Хосе Викторовичу. Каким он себе его представлял, история умалчивает, но… Когда он закрыл ведомость списочного состава, вышел из-за кафедры к аудитории и голосом, не предвещавшим ничего хорошего произнес:

— "Ну, Карабас Барабас, выйди, покажись какой ты есть! " захрипели почти все. Кто-то, сам того не замечая, от избытка чувств колотил ногой в перегородку между рядами, кто-то (а таких было много) просто сполз под столешницу, кому-то была нужна скорая. Не смеялись двое, капитан Бабкин и Хосе Викторович Хэбанес Кабос.

Капитан Бабкин через месяц стал майором, а Хосе оставался Карабасом Барабасом до 4 курса, пока не стал Парижским Грузчиком. Но это отдельная история.

"Каких только высот полета фантазии и глубин дремучего подсознания не достигает порой человек в погоне за чувственными наслаждениями! Изобретательность и изощренность подобных товарищей способна повергнуть в ступор даже бывалых медиков. Иногда — даже патологоанатомов. Впрочем, этот случай даже в чем-то прозаичен.

Историю мне поведали в спецбригаде. Был у них вызов — один наш больной затолкал себе в зад морковку, а она возьми и там останься, коварно выскользнув из шаловливых ручонок и скрывшись за плотно сомкнувшимся сфинктером. Повезли эту жертву страсти к корнеплодам в хирургию, а там вышла заминка: дело было ночью, и никто ректострадальца на пороге с красной ковровой дорожкой не ждал. Велели обождать. Больной мечется, стонет, а санитар дремлет вполглаза. Больной пытается привлечь к себе внимание, дескать, сейчас умру, не испытав любви. Санитар берет его за шиворот и ласково предлагает:

—  Слушай, поехали обратно, что-то долго они копаются.

—  А как же я… то есть у меня… то есть во мне?..

—  Да ты не суетись. Положим в отделение, подождем, пока ботва вырастет, и выдернем! " (М. Малявин "Записки психиатра... ")

Тяга к чтению

Когда деревья были большими, а мне 8 лет, сгорела у нас в селе библиотека. Батя книг приволок с пожарища--кучищу. Иду в сортир, оба-на --стопка книг рядом с бутылью керосина. Так значит будем теперь жопу вытирать не вестями с полей и пленумов, а литературой. Взял верхнюю--Мамин-Сибиряк "Золото", начала уже нет--кто был до меня. Сел, начал читать и увлекся-зачитался. Одно хреново что ноги затекли. НА утро бегу, за книгу, блин страниц пять(НЕ ЧИТАНОГО) нету те. Расстроился, прикинул потребности семьи в бумаге и стал читать с запасом. Правда бывал и форс мажор, ну понос у кого-то и я оставался с носом. Вот так в позе орла и привилась мне любовь к чтению----Я прикоснулся к Джеку Лондону, Швейку, Насредину, Бендеру, Незнайке, Робинзону. ......... Книг хватило на пять лет. И читал я быстрее всех в классе.

Купили квартиру, где ремонта не было лет 30. Без шуток, всю квартиру пришлось отделывать с нуля. Но для начала надо было, как водится, избавиться от всего хлама: дверных коробок, сантехники, прогнивших полов, и всякого прочего. И если с жилой зоной удалось разобраться относительно легко, то в санузле ждал целый ворох трудностей.

То, что называлось

Я — учитель. Я работаю в одной из лучших школ страны (не в столице, но по рейтингам уже лет 10 на 3м месте). Работаю более 15 лет. Поэтому ненавижу все, что связано со школой. Я знаю ее изнанку. Я каждый день общаюсь с нервными, стервозными с@ками, которые ненавидят детей и, не стесняясь, обсуждают их и их родителей, сериалы, прически Пугачевой и всякий интернет-бред. Я ненавижу рамки, в которые загоняют детей, держат на страхе отчисления из крутой школы, престарелых завучей, которые учат молодых инновационным методам, а у самой уже диагноз на лицо. Ненавижу домашнее задание, из-за которого у детей нет времени ни на что, даже на сон. Ненавижу так, что летом мне школа снится в кошмарах. Для меня первое сентября всегда траур, я всегда в черном. Работу поменять хочу, но не могу, все считают меня классной училкой, дети — любят, семья гордится, да и удобно, полдня — и дома, все лето — отпуск. Перевела старшую дочь на домашнее обучение, а в свободное от школы время разрешила ходить на любые секции. Она учит два языка, занимается танцами, ходит в художку, и к трём репетиторам, по предметам, по которым будет сдавать ЕГЭ. Она счастлива, свободна, я завидую ей до жути. Жду, когда подрастет младшая, чтоб не так зависеть от детей и УВОЛЮСЬ К ЕБЕНЯМ! А во всех соцсетях напишу: Я БОЛЬШЕ НЕ УЧИЛКА, [м]ляТЬ!