Когда я пришел домой, я понял, что мы разведемся. "Что это за гадость? "- закричала бывшая. "Да ты понимаешь, что он слепой? "Я кормил котенка из пипетки, и уворачивался от половой тряпки, которую не щадила бывшая. "Ты можешь понять, что у меня аллергия? Ты можешь понять, что он все обоссыт? "

Бася спал у меня на руках, потом передвинулся, потому что подрос, и спал у меня на животе. Вздохнул с облегчением, когда мы развелись. Это был, наверное, 2001 или 2002. Потом было 11 лет одиночества. Я все время работал, я — большой директор огромной компании. Бася просил только одного. Покормить и спать у меня на животе. Ну, и убрать туалет. Я каждый день дрых с котом, я ездил с ним в отпуск, кот побывал в Штатах и на Мальдивах. Пока... Не наступил Новый год 2011 года. Ночь с 31 декабря помню поминутно. Ничего пожрать не было, я думал купить курицу и салат, чтобы отпраздновать, но так засиделся в офисе, что пришел домой в 7 утра. Накормил кота, сам открыл давно подаренный виски, и мы сели на кухне, под телевизор. За окном светлело, и так мне стало плохо, плачу, не могу успокоиться, прям навзрыд. Что я один, что мне скоро 40 лет, ни жены, ни детей нет, и для кого это все... Думаю, посплю. Скинул кота с живота и лег как-то свободнее. И тут сон. Приходит во сне кот и спрашивает "Ты реально хочешь семью? Ты не прогонишь меня, если родится ребенок? Ты никогда не утопишь меня, как в том полиэтиленовом пакете? Ты будешь гладить меня, как и прежде? Хорошо, я найду тебе женщину"

Просыпаюсь от того, что Бася рвет, грызет мне ноги, разорвал ногу прямо в кровь. Встал, пошел в аптеку. 1 января, 12 утра. Стояли в очереди из двух человек, кассирша тупила, было время, разговорились, через два месяца поженились. Родился мальчик, который кота обожал. А вчера Бася умер, он прожил 19 лет. Он за пару недель пришел ко мне во сне, и сказал "Я умираю. Прости. "

курс ушёл в отпуск и было это хорошо, ведь только он точно знал, что для нас вероятность успешно сдать его предмет, крайне мала.

Ожидавшейся на его место замене это было неведомо и появлялся призрачный шанс создать впечатление, что мы что-то знаем.

Однако все иллюзии на благоприятный исход развеялись как дым, когда стало известно кто будет нашим экзаменатором. Это была беда и засада, оценить наши знания решил сам зав. кафедрой — человек суровый, беспощадный к двоечникам, прогульщикам и тунеядцам. Этакая помесь заумной рыбы с туберкулезным микробом: сердце холодное, а лечение от болезни только в стационаре и вряд ли поможет.

Человеком он был ушлым и имел неприятную привычку расписываться на бумаге, которую надо было использовать для ответов на билет и решения задач, что на 100% исключало возможность использовать "флаги". Место для расправы профессура тоже выбрала со знанием дела. Нас предполагалось поиметь в небольшой лаборатории на десяток столов, исключающей малейшую возможность помочь себе запасённой впрок "шпорой". Народ впал в отчаянье и пребывал в тревоге, а некоторые особенно нервные, стали всерьёз задумываться об академе.

Вариант про выучить, не рассматривался в принципе, как заведомо провальный. Ничего не оставалось, только надеяться на чудо и помощь одногруппников в реальном времени.

План по спасению был придуман наскоро и небезупречен, но всё же внушал некий оптимизм и надежду. Предполагалось первыми запустить на экзамен двух зубрилок и пока они делятся накопленными знаниями с преподом и тянут время, записать на подписанных зав. кафом листочках вопросы остальных и передать их для решения тем, кто ждёт своей очереди вне аудитории. Для связи с внешним миром, было только открытое по случаю жары окно, им мы и надеялись воспользоваться для отправки сообщений и организации "весёлой карусели".

Жребия кому быть почтальоном бросать не пришлось. Я был единственным не на каблуках и другие кандидатуры просто не рассматривались. На моё горькое: "А кто мне "шпору" занесёт? ", ответили однозначно: "Там видно будет" и "Не ссы, всё будет норм".

2. Долго ждать не пришлось, спустя 5 минут после начала экзамена, из заветного оконца вылетел первый "вопль" о помощи. "Вопль" явился в виде белоснежного бумажного самолётика и мне пришлось изрядно побегать для его поимки. Едва не попав под трамвай и помянув недобрым словом братьев Райт, я зажав в кулаке "эпистолу эту", рванул к своим. Время было дорого и мне пришлось быть быстрым и лёгким как ветер.

Бежать было далеко. Институтский комплекс представлял из себя два здания, стоящих перпендикулярно друг к другу и соединённых галереей. От моего поста надо было преодолеть 200 метров до центрального входа, подняться на третий этаж. Пересечь всё здание в длину, добраться до перехода соединявшего корпуса и миновав его подняться на шестой этаж. Весь путь составлял около семиста метров и шести этажей по лестницам.

Лето 1986 выдалось жарким и день экзамена исключением не стал. К началу мероприятия на улице было уже за +30°C и совершая шестую или седьмую ходку, я уже прилично подустал и запыхался. Когда дело дошло примерно до семнадцатой, уже всерьёз думал, что сейчас сд@хну. После двадцатого забега мой мозг наконец-то отключился, настало время второго дыхания и стало полегче.

Спустя "годы", когда я уже на автомате собрался в очередной рейд, меня поймали за воротник и сказали, что уже всё и больше бежать никуда не надо: "Ты Вовка давай соберись и иди сдавай — пришло твоё время, а мы за тебя "помолимся".

Я на "ватных" ногах шагнул за порог, кивнул экзаменатору и взяв билет отправился готовиться, будучи абсолютно уверенным в неминуемой пересдаче и отсутствию стипендии в своём будущем бюджете.

Не знаю как это объяснить, но мозги поскрипев и поднатужившись, очень неожиданно вдруг чего-то вспомнили, а у меня затеплилась надежда, что может в этот раз всё обойдётся и тройку я выгрызу.

Спустя полчаса, когда я уселся напротив преподавателя и собрался отвечать, тот неожиданно взял из моих рук исчерченные эпюрами листки и наскоро пробежав глазами сказал: "Давай зачётку, герой". После ехидно улыбнулся и поведал следующее: "Владимир, за твоими эманациями вся кафедра в окно наблюдала и я был в курсе твоего марафона, уже с десятого круга. Наши преподаватели даже открыли тотализатор и ставки делали, когда выдохнешься и сдашься. Ты сам-то знаешь, что сделал 28 кругов? А это около 40 км. и 168 этажей только вверх. Если студент на такое способен, то сопромат для него просто семечки. Иди уже домой, двоечник".

Когда вышел из аудитории, то девчонки вырвали из рук зачётку и спустя секунду я услышал: "Вот это да! Говорил, что тройке будет рад, а сам пятёрку получил! Вовка с тебя причитается! Везёт же некоторым!".

P. S. Пролетели летние каникулы, наступила осень и 4й курс. Иногда случайно получается сделать всё по неписанным правилам, пусть ты этого и не планировал. По этой причине, как типичный советский студент: сохраняя верность традиции и поступая по канону, я в ноябре женился.

Обязательно поиграем. Я же только для этого и приехал (лукавство-сарказм-любовь). Но, если засну посреди игры — прости тогда. Я всю ночь не спал.

— Почему не спал? Что ты ночью делал?

— Работал. Наш завод работает круглосуточно. И рабочие друг друга меняют, чтобы завод не останавливать. В эту ночь была моя смена. Но сколько смогу — поиграю...

Куклы Ляля, Соня, Синеглазка и Петрушка всегда ждут моего приезда. Потому что без меня они с Алисой не играют. Как-то так повелось. А уж с моим приездом — всегда чуть не сами выскакивают из коробки. В этот раз им была назначена тренировка по плаванию, урок верховой езды, занятие по светскому этикету.

Потом Петрушка (спасибо ему! Он, вообще-то друг ещё и моего детства, и к внучке перешёл по наследству) заметил, что дед совсем засыпает, и сообщил об этом Алисе.

И Алиса (душа-сердце моё), сказала:

— Дедушка! Хочешь я тебе книжку почитаю? Ложись под одеялко!

Выбрала она книжку, мне раньше незнакомую. Успел прочесть название — что-то вроде "Лучший дедушка". Начала читать... Там дедушка медведь повел внука медвежонка на рыбалку...

Дальше бабушка рассказала.

Приходит Алиса к ней на кухню:

— Ба! Как узнать — спит дед или нет? Ты говорила, что если храпит, значит уснул. А он не храпит, но на вопросы не отвечает.

Пошли они вместе, проверили...

Дед спал. Хоть и не храпел, но посапывал.