Почти двадцать лет назад поехали мы с женой и дочкой к ее родственникам в Израиль. Она хотела повидаться и дочку показать, мне же было интересно увидеть новые места, всякие исторические вещи и посмотреть на новую для меня природу. Сам я геолог, изучаю мерзлоту на севере и в Якутии, поэтому у меня была еще одна идея – увидеться и познакомиться с человеком (Иосиф, остальное секретно?), который изучал мерзлоту в низовьях Колымы в 70-х – 80-х годах, до того, как в начале 90-х уехал. У меня были какие-то вопросы, которые я хотел обсудить со знающим человеком. Он был лет на 30-35 старше меня, знал я его только по статьям, а он обо мне вообще не подозревал. Через каких-то знакомых нашел его телефон, и, уже будучи в Израиле, позвонил ему. Нельзя сказать, чтобы он очень удивился или обрадовался, но встретиться согласился.

Родственники жены выделили нам авто, и мы на нем колесили по всей стране. Прилетели мы в первой половине марта и уже этой ранней весной я подыхал от жары. Базировались мы в Беершеве, а встреча с Иосифом была назначена в Мицпе-Рамоне, в 70 км к югу, где он работал в научном центре. Мы выехали ранним утром и через час были на месте. Городок этот находится на краю здоровенного обрыва высотой несколько сотен метров, а за ним на юг простирается огромная сухая долина, которая образовалась много тысяч лет назад, в более влажном климате. То, что там происходило в те времена, как раз и изучает группа Иосифа. Он подъехал к началу спуска дороги с обрыва и оказался бодрым мужиком лет 60, спокойным и интересным. Мы, конечно, обсудили сначала общих знакомых, кто-где-как, потом я начал расспрашивать его о том великолепии, которое открывалось перед нами. Он довольно подробно все рассказал, результаты, гипотезы, что они сейчас делают… Во время рассказа сам загорелся, чувствовалось, что интерес к науке у него не иссяк. Потом поговорили за мои вопросы (мне эта беседа тогда очень помогла), а дальше он вдруг начал расспрашивать меня подробнее о том, где я сам работал, что понял и т. д. Все-таки мерзлота явно была главной любовью его жизни. Часам к 10 утра солнце уже жарило вовсю, и мы оба обливались потом. Под конец я еще раз восхитился сухими горизонтальными горами, которые открывались перед нами на десятки километров. Иосиф же с грустью обвел глазами этот пейзаж и сказал: "Да, красиво! Но на фига на этой жарище в пустыне мерзлотовед?!".

В школе была отвратнейшая училка по рисованию, которая напрочь отбивала все желание брать карандаш в руки.

Тема урока: 23 февраля — открытка для папы. У меня нет отца, так что написала "дедушке"; двойка. Тема урока: Новый год — рисую, как всей семьей едим торт. Двойка — елки нет; а елка у нас в другой комнате. Тема: мой питомец. За неимением такового, рисую голубя, которого подкармливаю. Двойка — это не питомец. Как ни странно, обошлось без детской травмы, и рисовать люблю до сих пор.

Ещё в школе ее все звали "Нинка-артистка", лучше её никто не читал стихи и не пел под гитару, особенно песни военных лет... В 1948 году Нина Ургант с первого раза поступила в Ленинградский театральный институт имени Островского. И как её было не принять? Как рассказывал своим студентам один из профессоров этого института, юная Нина просто сразила всех экзаменаторов. И не песнями про войну.

При поступлении Нина читала "Русь, куда несёшься ты? Дай ответ! ", И, приложив ладонь к уху, сетовала: "Не даёт ответа...".

А потом её попросили зажарить яичницу. Она выполнила этюд, ей сказали — спасибо, и Нина вышла. Через мгновение она появилась в дверях вся в слезах и прокричала:

— Посолить забыла!..

Ну, как было её не взять? Какая прелесть, согласитесь...

Смекалка? Или она так вошла в роль, что действительно искреннее испугалась за то, что не посолила воображаемую яичницу, и ей за это снизят оценку. Или просто яичница окажется не вкусной.

Иду по парку и вижу, как детки лет по 13-15 кидают под ноги людям петарды и ржут. И вот одной паре кинули, взорвалась, женщина в сильном испуге, а мужик достал травмат и шмальнул в пацана. Все разбежались, только этот малолетний долбое[ж] орал, держась за ногу. Я не вызывал ни скорую, ни полицию, а только шёл и радовался.

Вчера вечером, после небольшой пьянки, пытаюсь пройти в метро, а с контролёршей беседует дежурный мент. Не понравилось ему, видать, что я отвлекаю их от беседы, и он меня тормозит. Дальше следует текст дискуссии.

Мент: Гражданин, вы пьяны!

Я: Я вообще не пью, у меня фенилкетонурия!

М: Это что?

Я: Это болезнь такая. У всех людей в организме спирт вырабатывается и сразу расщепляется, а у нас, больных, не расщепляется, а накапливается. (Болезнь с таким названием в природе есть, но естественно, протекает она совершенно не так.)

Пауза долгая...

Контролёрша: И как же ты, бедненький, всегда пьяный, что-ли?

Я: Нет, таблетки надо каждые 4 часа принимать, и всё нормально.

Мент, задумчиво: А что, интересная болезнь...

К: А таблетки дорогие?

Я: Тысячи две в месяц уходит.

М: А заразная твоя болезнь?

Я: Только половым путём.

М. , глядя на контролёршу, твёрдым голосом: Нам это не подходит! Так, гражданин, быстро езжайте домой, пейте свои таблетки!

Ну и поехал, и по прибытии домой принял ещё полстакана "таблеток"...