Эпиграф. "В доме повешенного не говорят даже о галстуке. "(с)

Болтали через забор как-то с соседом.

Когда между делом я его спросил.

— Юрка, а ты и сейчас заикаешься, когда волнуешься?

(Заикой он стал в детстве, при мне, но об этом в другой раз)

И Юрка рассказал свою армейскую историю.

Служил он ракетчиком в Крыму. И вот отправили их часть на учения в казахстанскую пустыню.

Условия конечно ужасные, но службу по боеготовности и охране боевой техники нести надо.

В одном месте собралось много ракетных частей из разных регионов, тогда СССР.

Было назначено, естественно, общее командование для этого соединения.

Это командование и решило — нести караулы должны воины из разных частей и регионов страны.

И теперь переходим к главному.

Назначенный в тот день Начальник караула построил прибывших к нему бойцов из разных подразделений, и потребовал доложить о себе.

Кто, откуда, звание, военная специальность — обычная процедура при ознакомлении с вновь прибывшими в армии.

Первым был Юрка. И когда стал докладывать, то сильно заикался от волнения.

Он был ещё молодым бойцом. Все в новинку: тяжелые климатические условия, не всегда понятные команды незнакомых командиров, поэтому и не хотел опростоволоситься с первым в своей армейской жизни докладом.

Запнувшись в самом начале доклада, он долго и упорно не мог преодолеть первую букву "П" — (ППППППП), пытаясь сказать — "Прибыл в ваше распоряжение".

Пытался несколько раз начать сначала, но от волнения с буквой "П" получалось ещё хуже и длиннее.

Устав смотреть и слушать безуспешные попытки получить, наконец, доклад от бойца, Начальник караула, молодой лейтенантик, махнул рукой и перешел к следующему бойцу.

Следующий боец споткнулся на букве — "Т" (ТТТТТТТТТТТТТТТТТ).

Пытаясь выговорить звание Начальника караула — "Товарищ лейтенант".

Многократные попытки второго бойца взять себя в руки, приводили к тому же плачевному результату.

Букву "Т" никак не удавалось обуздать. Невзирая на все усилия хозяина издававшего звуки, она издевательски гарцевала необъезженной лошадкой сама по себе.

Для бойца это стало непреодолимым барьером.

Юрка, который вроде как уже доложил о своем прибытии, успокоился, и стал наблюдать за начальником караула.

Начальник караула, молодой лейтенантик, играл желваками, бледнел, краснел, покрывался пятнами разных расцветок.

Было видно, что он в бешенстве от происходящего и не мог понять — кто устроил ему этот кошмар с заиками?

В армии, два заики подряд, в одном месте, в одно время. Такого не может быть! НИКОГДА!

Наконец, не дослушав доклад, Начальник караула взорвался.

И неистово заорал предсмертным криком умирающего зверя:

ПППППППППОШЛИ НАХ[рен]! ПиПиПиПиПиПиПиЫЫЫДАРАСЫ!

Дело было, как я полагаю, где-то в степной полосе фронта, стало быть, в 1942-43 гг. Иначе нашлись бы там и другие ориентиры, и высокие точки наблюдения.

Наше подразделение держит фронт почти без потерь. День, другой, третий...

У соседей — и убитые, и раненые от немецкой артиллерии, а эти — как заговоренные.

Пришел комбат к ротному поинтересоваться, как это у него так удачно получается.

А тот ему объясняет:

— Видишь, у нас полдюжины телеграфных столбов оставалось за позицией? Как мы сюда пришли, я той же ночью приказал один спилить, порезать на чурки и надставить этими обрезками оставшиеся. Были столбы по шесть метров высотой, стали по семь. И за водой в балочку я только Сидорова с ведрами отправляю, потому что у него рост — под два метра, а не метр семьдесят, как у других бойцов.

Немецкие артиллеристы считать умеют не хуже наших. Они столбы в бинокль рассмотрели, на бинокулярную сетку положили, перемножили их стандартную длину на сеточный коэффициент, получили дальность до наших позиций. И по Сидорову проверяли, наверное, на всякий случай — всё сходится. С тех пор и кладут мины с пятидесятиметровым недолетом, уже который день...

В левом крыле нашего заводоуправления, уже приличное время арендует помещение охранное агентство. На это указывает вывеска на входе. О существовании агентства вспоминаем только когда внушительная толпа охранников приезжает за зарплатой, примерно раз в месяц.

Они ждут очереди в кассу именно перед входом, ведут непринужденные беседы и курят.

Но вчера там была выдача нового снаряжения. Каждому охраннику вручили по две приличных размеров коробки, салатового цвета с надписью и рисунком. При ближайшем рассмотрении это оказалось — брендовый напольный вентилятор и подушка с холлофайбером. Для комфортной службы.

Помните у А. П. Чехова про восторг юноши, попавшего по пьяному делу под лошадь, о котором в газете напечатали?

"Как я счастлив! О, господи! Ведь только про знаменитых людей в газетах печатают, а тут взяли да про меня напечатали! Теперь обо мне вся Россия знает!

Да, в газету попасть – счастье. А в художественный фильм – еще круче!

Представьте

Немецкие шифровальщики долгое время кололи простенькие коды партизанских радиостанций, как орешки, и вдруг — все, конец спокойной жизни! А дело в том, что какой-то умный человек в штабе партизанского движения приказал использовать в радиограммах максимально возможное количество орфографических ошибок, а поскольку в немецко-русских словарях слов "овтамат", "сомалет" и "бранетранспонтер" не было, немцы их и не понимали, не говоря уже о том, как такие вариации затрудняли разгадку даже простейшего шифра. Так русская безалаберность в очередной раз победила немецкий орднунг.