Инвестиционная контора. Принимает деньги клиентов, вкладывает в различные акции. В штате, естественно, высокоумные биржевые аналитики.

Офис у фирмы без изысков — опен. Только у начальства кабинеты. В углу опена сидит средних лет дядька, обложеный горами лотков. Это Александр Дмитриевич (дядьСаша, Санечек-для старых работников, Митрич для пары начальников), архивариус. Все документы сходятся к нему, он же поднимает их из архива если надо. Тихий и малозаметный функционер. Работал еще в те времена, когда никакого архива не было, а фирма под другим именем чем-то ширпотребным торговала.

— Биткоин растет! — радостно провозглашает Михаил. Молодой, но жуть какой перспективный зам. нач. департамента валют.

— Растет, красавчик!

— Миша в этот биткоин верил, как в ангела небесного. Майнинг организовал. Всем уши прожужжал, кое-кого и вложиться уговорил.

Была зима 2017г. Бит-монетка взлетала, как будто ей залепил пендель обозленный Шрек.

— Херр Михель. — раздался голос из архивного угла.

— Я желаю продать свои биткоины.

— Не сходи с ума, дядьСаша. Он растет! Подожди до посленовогодья — мы миллионы заработаем.

— Миша. — повторил архивариус.

— Я желаю продать свои биткоины сейчас. В конце концов я выступаю сейчас как клиент и могу сам решать куда вкладывать мои деньги!

— Александр Дмитриевич, я вам повторяю — это ошибочное решение.

— Кхм-с. Мне зайти к Василию Константиновичу?

— Вы делаете ужасную ошибку! — реально обиделся Миша.

— Вот увидите!

— Я желаю продать свои биткоины. Половину переведите а британские фунты, половину — в юань.

— Старый дурак. — бурчал Миша.

— Еще, небось, медный пятак помнит. Что не в кармане - то, типа, не его. Ну посмотрим, как будешь локти обкусывать.

До НГ дядьСаша успел вложить свою премию в какие-то канадские акции, обидев еще и спеца Наденьку.

Отгремел Новый Год. Дата поменяла хвостик с 7 на 8.

В день, когда всемогущий биткоин рухнул в унылое говно, герр Михель стал в цвет своей рубашки — белым. Офис шептался, поглядывая в угол. Михель вылез из кабинета начальства, где ему только что вставили телеграфный столб по самые гланды.

— ДядьСаша! — взвыл несчастный, простирая руки к небесам.

— Как вы вообще догадались, что это спекуляция? Вы же не специалист, не аналитик!

— По принципу дрожжей. — невозмутимо ответствовал Санечек.

— Поясните.

— Видите ли, герр Михель. После армии мне довелось года этак три поработать водителем-ассенизатором в родной области. Так вот, я точно знаю — если дерьмо поперло из ямы, когда там должно быть не больше половины — нефиг рассуждать о всяких высоких материях. Просто какой-то гад закинул туда пачку дрожжей. Вот и на рынке — если что-то ни с того, ни с сего взлетает ввысь — ищи спекуля. А спекулю выгоден только свой карман. И так со всем — акции, валюты, обещания, цены... Не расстраивайтесь, герр Михель. Безошибочных не бывает. Все когда-нибудь попадаются.

— И вы попались?

ДядьСаша вздохнул.

— Я так женился.

Когда придумывала себе никнейм, вспомнила, как однажды лоханулась мама. Регистрировались на каком-то сайте оптовых закупок, перебрала все варианты, психанула и написала "самшитовый куст", так и сохранилось. Теперь каждый раз, когда встречается с людьми забрать свои покупки, её спрашивают:

— Вы самшитовый куст?

— Да.

Мыл посуду, захотелось почесать бровь. Врачи смеялись и не верили, что я тупо забыл про нож в руке. Наложили 7 швов. Я ёб*ный царь неуклюжести.

Однажды летом, когда я после третьего курса института подрабатывал экспедитором в магазине стройматериалов, послали нас с водилой на "УАЗике" в командировку. Приехали мы в небольшой уральский городок, точнее даже в посёлок в пригороде, где я должен был сдать накопившийся у нас брак и получить новый товар в производственно-коммерческой фирме,

Мой дедушка отличался обильной волосатостью — вся спина, грудь, руки, ноги. Когда я училась в начальных классах, был очень популярен фильм Ван Хельсинг. Мы с младшим братом во всю боролись с воображаемой нечистью. И черт меня дернул сказать, что дед — оборотень. Брат тут же бесстрашно вцепился зубами ему в бок. Словами не описать, как дедушка ох[рен]ел от неожиданности и боли. Больше в Ван Хельсинга мы не играли...