раз сломал ногу, а она пришла к нему подменить заболевшую сиделку. Даже свой медовый месяц Шоу провёл в гипсе.

Вообще, женщины и Шоу – это отдельная тема. Он часто влюблялся в женщин, но дальше влюблённости дело не шло. Он считал, что у большинства женщин на уме одно — "заполучить своего мужчину". Сам Шоу искал от любви только развлечения. На первое место он ставил работу. "В жизни то настоящее, что полезно и нужно. Любовь же — это заблуждение, что одна женщина чем-то отличается от другой. Человека, который всю жизнь любит одну женщину, следует отправить либо к врачу, либо на виселицу", — шутил знаменитый оригинал.

Драматург любил женщин, но по-своему. Однажды он спросил у одной богатой аристократки: "Скажите, сударыня, вы могли бы переспать с мужчиной, которого не любите, за сто тысяч фунтов? "Дама, презрительно фыркнув, ответила: "Без малейшего сомнения! "Она знала, что по сравнению с ней Шоу — просто нищий. "А за один фунт? " — продолжал свой допрос неуемный писатель. "Да что вы! За кого вы меня принимаете! " — возмутилась благородная женщина. "За кого — и так понятно. Просто я хотел узнать минимальный тариф", — невозмутимо ответил остряк.

Слухи о его возмутительном поведении дошли до Королевы. Однажды его пригласили на приём в Букингемский дворец. Там состоялась встреча Королевы Виктории и знаменитого драматурга. Королева, как бы невзначай, спросила его, правда ли то, что он где- то сказал, что каждую женщину можно купить за деньги. "Конечно, правда! " — ответил наглец. "Как, и меня можно купить? " — возмутилась королева. "Почему же нет? Ведь вы же женщина! " — последовал ответ. "И сколько же я, по-вашему, стою? " — кокетливо спросила Виктория. "Я думаю, десять тысяч фунтов". На что королева обиженно воскликнула: "Так мало?! "И получила следующий ответ: "Ну, вот видите, Ваше Величество, Вы уже начинаете торговаться! "

Остроумие всегда было его оружием. Когда одна актриса написала ему: "У нас с вами могли бы быть дети с моим лицом и вашим умом", он ответил: "А если получится наоборот?".

ещё была война с Японией. Были ещё десятки сражнений, тысячи погибших, и десятки тысяч раненных Советских солдат и офицеров. Мне кажется что было бы много правильней справлять День Победы в сентябре, а то как то получается что праздник праздником, но он не совсем полный.

Дед встретил 9ое мая в Новосибирске. Эшелон за эшелоном шли на восток, на ещё не объявленную, но уже запланированную войну. Настроение в эшелоне было с одной стороны приподнятое, а с другой стороны неважное. Да и как оно могло быть иначе? Солдаты и офицеры которые за 4 года повидали тысячи смертей и чудом уцелели, ехали опять воевать с очень опасным и жестоким врагом.

У деда настроение было именно такое, уцелел в Крыму 41м, на Кавказе 42м, под Смоленском в 43м, в Беларусии и Польше в 44, в Восточной Пруссии в начале 45ого. Очень хочется пожить после войны, а вот удастся ли? Хотя быть Ванькой-взводным тогда, а теперь командиром переправочного парка (это примерно как комбат) две большие разницы. Но ведь и комбаты тоже не заколдованные, их тоже убивают.

Эшелон идёт долго, там скучно. И естественно офицеры (да и солдаты иногда) нарочно отставали. Например, эшелон пришёл в Свердловск, отстал от эшелона, навестил сестру. Потом на следующий день на станции спросил, куда ушёл эшелон номер такой-то. А какой поезд туда идёт? Вот товарняк, вот пассажирский. Так и догонял.

А в Новосибирске с раннего утра, 9ого Мая пошла весть о Победе. И народ ломанул из эшелона праздновать. И он с другом опять отстал. Весь Новосибирск на улицы вышел, незнакомые целовались, обнимались, все фронтовиков тянули к себе домой. На столы ставили скромные припасы которых не было вкусней и самогон которого не было пьяней. Его с друзьяи затащили к себе старушки. "Старушки" смеётся он. "Мне, 23х летнему пацану они тогда они казались, старушками. А теперь то я понимаю что им может еле-еле 40 лет исполнилось. "Вареные яйца, хлеб, горячая картошка и самогон. Весь день гуляли и было чувство огромного счастья. А эшелон естественно тем временем тю-тю на Восток.

Надо опять догонять. Товарняком медленно, предпочитали пассажирским. Запрыгнули в один вагон. Обычно проводники были нормальными, видят что офицеры едут. Ну спросят куда едешь? Ну отвечали, с японцами воевать. Те место находили, чаю давали, байки травили. А тут нарвались. Толи проводник принципиальный был, толи проверка какая, но весь поезд шерстили и набрали с дюжину таких офицеров, которые на пассажирском свои эшелоны догоняли. "Ах вы без билета, сволочи всех в коммендатуру сдадим. Трибунал вам будет" грозят.

Согнали их в тамбур, заперли. Мужики приуныли. Конечно дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут, но чем чёрт не шутит. Лишь дед мой не унывал. У него был один маленький секрет. Удивительное дело, но менялись цари, генсеки, режимы, названия городов, и лишь одно оставалось неизменным (может даже и по сей день), это замки в поездах. Все замки открываются одним стандартным ключом. И моему деду, мой прадед, который был кузнецом, сделал такой ключ отмычку.

Дед всех и успокоил, распологайтесь, хоть и тесновато, но попытайтесь поспать. Прибыли на станцию, он дверь открыл, все офицеры вышли спокойно, он дверь обратно закрыл. Они весёлой толпой спрятались за соседним составом и видят шоу. Приходит проводник, начальник поезда, какие-то ещё строгие дядьки, открывают дверь и видят пустой тамбур. Проводник вопит, "как же, я их тут сам закрывал. "

И тут дед с товарищами не выдержали, они высунулись между вагонами и дружно захохотали и показали языки. Грозные дядьки обернулись и 21-летние взводные, 22-летние ротные, и 23х-летние комбаты звеня орденами и медалями со смехом разбежались и помчались искать свои эшелоны. Ищите ветра в поле.

А до окончательного Дня Победы оставалось ещё долгих 4 месяца.

часов 8 вечера, полно клиентов, мастера тут же рядом обретаются, и все — мужики):

— У тебя в штанах прокладка прогорела. Полезай на яму, я сейчас поменяю. Остановить свой непроизвольный взгляд пониже пупка я не смогла. Молниеносно пролетела мысль о том, что вокруг куча мужчин, а он… Да за мои деньги… Смущало только слово "прогорела", но я отнесла это на счет утомительной и несносной июльской жары. В общем, я обиделась. Сказала мастеру Саше:

— Повезло тебе, что ты на меня попал. Другая за такое по морде могла бы дать.

И гордо удалилась на своей урчащей машине, невзирая на удивленный взгляд Саши. Через полчаса зазвонил мой мобильный и Саша, извиняющимся тоном, за которым прослеживались еле сдерживаемые приступы смеха до слез, стал объяснять, что штаны — это такая деталь в машине, что он не имел в виду ничего такого и так далее. В общем, те самые полчаса, пока я обиженно ехала домой, он и все присутствующие рядом мужчины сначала пытались понять, чем обидели меня, а потом старались перестать смеяться, чтобы попасть по клавишам телефона и позвонить мне.