Майк, о котором я хочу рассказать — не исключение. Я познакомился с ним в израильской психиатрической больнице, куда я попал на обучение в рамках специализации по семейной медицине.
В эту неделю Майк был дежурным консультантом. Нас позвали в терапевтическое
отделение, в котором случилась большая неприятность — туда поступил бомж с пневмонией.
Медсестры и санитарки в больницах ко всему привычные — такие клиенты к ним периодически попадают, и никаких особых проблем обычно не создают, наслаждаясь больничным уютом и сытостью.
Его помыли, побрили, уничтожили насекомых, переодели в больничные шмотки, и начали лечить от воспаления легких. Но бомж заботы о себе не оценил – как только пришел в себя, начал целыми днями мычать дурным голосом, а еще несколько раз измазал стены в палате продуктами собственной жизнедеятельности.
Психиатра ждали как мессию — наконец-то он придет, и заберет этого психа к себе в отделение.
Когда мы с Майком вошли в терапию, нас встречали чуть ли не с красной дорожкой. Старшая медсестра собственноручно поднесла Майку историю болезни клиента и распахнула дверь в палату-одиночку, где тот обитал.
Голосом лисы из мультфильма она сказала:
— Ну, вот и ваш пациент — намекая, что пациент вовсе не их — у них он оказался случайно, и это недоразумение нужно исправить как можно скорее.
Майк не спеша зашел в палату, принюхался, слегка поморщился, а затем доброжелательно поздоровался с бомжиком:
– Шалом, Ма шломха? (Здравствуйте, как поживаете?)
Мычание было ему ответом. На все дополнительные вопросы ответ был неизменен.
Расспросив медсестер о поведении больного, уточнив количество и местоположение намазывания, Майк окончил сбор анамнеза, и быстро вышел из палаты. Затем он пристроил папку с историей на столике медсестры и неразборчиво написал, что у больного органические изменения головного мозга, что он рекомендует продолжать лечение в терапии, и добавить такие-то лекарства. В случае, если не будет улучшения – заказать повторную консультацию психиатра.
Сказать, что персонал отделения был разочарован — это было большое преуменьшение. Провожали нас уже без всякого радушия, под злобное шипение санитарок. Старшая медсестра пригрозила вызвать нас завтра же, и продолжать это делать ежедневно, пока мы больного не заберем.
К счастью, следующий день был выходным, но в воскресенье (первый рабочий день недели в Израиле) с самого утра бумажка с просьбой о повторной консультации уже дожидалась Майка на его столе.
Неспешно переделав свои дела в психиатрии, Майк двинулся в сторону терапевтического отделения.
От былого радушия персонала не осталась и следа — медсестры смотрели на нас с Майком, как будто это именно мы пришили к ним мазать дерьмом стены. Доктор благодушно со всеми поздоровался, зашел в палату в пациенту, оттуда сразу же донеслось знакомое мычание. Через несколько минут он вышел и спросил:
— Ну, и как он себя ведет? Стенки продолжает мазать?
Санитарка с ненавистью ответила:
— Вчера один раз намазал, да и сегодня уже успел - только перед вашим приходом еле отмыла. Заберите вы его в психушку — сил уже никаких нет.
Майк с невозмутимым видом взял папку с историей болезни, долго писал результаты осмотра, после чего вручил ее старшей сестре. Она открыла ее, начала читать, а Майк быстро подхватил меня под руку, и в темпе повлек к выходу из отделения. Заходя за угол, я успел обернуться и заметить, как старшая сестра стоит онемевшая, с отпавшей челюстью, глядя вслед Майку, а остальные тормошат ее и пытаются заглянуть через плечо в папку с историей.
Быстро покинув терапевтический корпус, мы пошли обратно в психиатрию.
Майк на ходу мурлыкал под нос мелодию "Yellow Submarine".
Заинтригованный, я спросил:
— Майк, так что же ты им все-таки написал?
Он посмотрел на меня безмятежным взглядом и сказал:
— Только правду и ничего, кроме правды. Раньше он мазал дерьмом стенки четыре раза в сутки, а сейчас только один. Да и мычать стал значительно тише. Вот я и написал все как есть:
— В состоянии больного наметилась положительная динамика. Рекомендую продолжить назначенное лечение в рамках терапевтического отделения.
Теперь челюсть отпала уже у меня.
А Майк задумчиво прибавил:
— Эх, еще одну рекомендацию забыл написать. Надо было ему дать что-нибудь для запора, чтобы стенки нечем было мазать. Позвонить им, что ли? Нет, пожалуй, звонить не буду. Думаю, они на меня немножко сердятся, что я его к нам не перевел. Ну да ничего, они терапевты.
Сами должны о такой простой вещи догадаться.
