Лет этак 7 назад позвал меня один знакомый обмыть завершение строительства загородного домика. А т. к. знакомых было у него много, и не все меж собой знакомы, решил он всё это организовать в этом самом домике, который он оборудовал пристройкой в виде бани.
Встретились все в одной точке города и на трёх машинах поехали к нему. Всего вышло 12 человек.
Замечательный зимний день радовал редким, но крайне пушистым снежком. В беседке жарилось мясо на мангале. Баня топилась.
Т. к. участок находился на пригорке, то дом с банькой находится на самой его вершине. Забор был временный, из сетки рабитца.
Все постепенно познакомились, выпили, поели, поговорили и пошли в баню.
Порядком разогревшись, почти все повыбегали на улицу и начали нырять в сугробы. В это время со стороны забора послышалось ржание, я поднял голову из сугроба и узрел проезжающий мимо полицейский Уазик, из окон которого, высунувшись, угорали над нами сами полицейские. Куча голых мужиков, барахтающихся в сугробах, была так интересна, что они вместе с Уазиком улетели в кювет, где машина благополучно легла набок.
Через минуту-две мы уже сидели в предбаннике и обсуждали неотвратимость кармы и запивая разговоры кто-чем.
Тут в предбанник заходит очень серьёзный полицейский — все напряглись.
— Ребята, извините, мы над вами угорали и бобик в кювет угрохали. Помогите вытащить.
После осмотра места крушения выяснилось, что там надо копать или дёргать машиной, но никак не просто толкать — сугробов почти по пояс, на 6 метров.
— Дёргать мы не можем, пьяные же, а вы нас захомутаете ещё.
В общем, они поклялись, что всё будет нормально. Мы выдернули их Уазик и пошли в баньку, продолжать банкет.
Через 30 минут в предбанник опять входит тот самый полицейский.
— ШО? ОПЯТЬ?! — кто-то за столом (с той самой интонацией).
— не, мы тут коньяк... спасибо, в общем — поставил бутылку Арарата на стол и ушёл.
Душевно посидели.
* * *
Сколько себя помню, жена моего отца (с моей мамой они развелись сразу после моего рождения) была несколько холодна ко мне, но всегда была отзывчива, приветлива и добра.
Я жил с мамой, а она у меня натура эмоциональная, впрочем, как и папа, и их любовь ко мне менялась периодами от "люблю не могу" до "отвали, достал". Если хорошее настроение у мамы,
то мне и суп, и компот, и пряник, и обнимашки; если плохое, либо она устала от работы (а это было часто), то крики, "дай отдохнуть", "не трогай", "сделай сам".
С папой примерно такая же ситуация, хоть я с ним и не жил, но бывал он не в настроении, и я четко осознавал, что он что-то делает для меня через себя и на самом деле хочет отдохнуть, но, как мама, он никогда этого не говорил. А вот его жена всегда готова была меня принять: надо покормить — ок, без проблем, несмотря на то, что она тоже, как мама, после работы; надо постирать мне одежду — ок, без проблем; надо уроки со мной сделать — ок, без проблем; надо меня забрать оттуда и отвезти туда-то — ок, без проблем. Ни слова, ни жесты не говорили, что она этого делать для меня не хочет. И в самые тяжелые минуты я всегда обращался к ней.
Я так и не понял, делала она это из-за сильной любви к отцу, либо из-за чувства доброты или долга… Между нами не было нежности, своих шуток, ласковых взглядов, но я всегда был уверен в том, что она будет рядом со мной, разделит радость и горе.
Мне 28. Она умерла четыре месяца назад. Это был мой самый верный друг. Мне еще никогда не было так одиноко при живых родителях и друзьях.
* * *
Куда-то исчезла морская тема, попробую вернуть ее на сайт, поделившись своими (и не только своими, но достоверными) историями. Все действия происходили на флоте рыбной промышленности в 70 – 80х годах.
Немного о специфике того времени: как правило, рейс промыслового парохода длился 6 месяцев (…чтобы снова уйти на полгода ((С) В. С. В.)
– это про нас. За это время был один-единственный заход на двое суток. Половина команды шла в увольнение группами по 4 – 5 человек с утра до обеда, вторая после обеда до вечера (увольнение только в светлое время!), на следующий день они менялись очередностью. Первый помощник капитана, он же комиссар, он же партайгеноссе и пр. , комплектовал группы на увольнение из разных служб, чтобы у них не было общих интересов. Опоздание из увольнения могло повлечь за собой много неприятностей, вплоть до закрытия визы.
Но иногда интересы все же совпадали…
Итак, заход в один из "рекомендованных" инпортов, второй день, увольнение до 19.00. Как правило, народ начинал подтягиваться к 17.00, а к 18.00 все уже были на борту. Но в этот раз все пошло по-другому. Итак:
17.00 – никто не возвращается. Пока еще все спокойны.
18.00 – никого нет. У капитана и первого помощника легкое недоумение.
18.30 – по-прежнему никого. У капитана и первого помощника мандраж.
18.45 – никого. Мандраж перерастает в панику.
18.50. На пароход приходит лоцман, и вежливо интересуется готовностью к отходу. Капитан, у которого отсутствует половина команды, отвечает невнятными междометиями.
18.55 – никого. Первый помощник начинает думать, чем он займется после того, как положит партбилет на стол.
18.58 – никого. Капитан начинает прикидывать, возьмут ли его третьим помощником на буксир портофлота в Игарке или Ванино.
18.59 – слышится приближающийся топот, и вскоре половина экипажа, толкаясь и ругаясь, лезет по трапу.
19.00 – все на борту. Пароход готов к отходу.
Все объяснялось очень просто. Перед самой проходной порта работал круглосуточный non-stop стриптиз-бар. Моряки, измученные долгим "облико морале", еще в первый день рассчитали, сколько времени им потребуется для того, чтобы добежать до парохода. Поэтому они сидели и смотрели до последнего момента, а затем, посередине выступления, по сигналу члена экипажа, специально назначенного следить за временем, одновременно вскочили и бросились бежать к пароходу.
Не знаю, о чем подумали девушки и другие посетители при виде такого массового бегства, но это и не важно. Пароход ушел без задержки, никого не понизили в должности, все партбилеты остались у своих владельцев, оргвыводов не последовало. Чего и вам желаю: — )
* * *
Психологическая стратегия.
С моим соседом, несмотря на довольно большую разницу в возрасте, мы дружили. Был он дядька мастеровитый, столярка своя, сделана его же руками. Так что если что-то подстругать, подпилить, то я к нему, а если по электрике - то он ко мне. Банька у него неплохая, каждую субботу вместе парились, да и
после бани часто беседовали за рюмочкой. Ну, кроме меня, у него полдеревни паслось - то одному сделать что-то, другой инструмент просит одолжить.
Как-то зашел к нему домой, а он такой задумчивый ходит, всё лысину свою чешет.
— Знаешь, — говорит, — совсем стареть я начал. Склероз, будь он неладен, наступает. Неделю назад кто-то топор одолжил, обещал через день вернуть, а кто именно — не помню! Всё, пропал топор! Если до сих пор не вернули — капут!
— Да не расстраивайтесь вы, поспрашивайте, вернут ведь!
— Ты что, — замахал он на меня руками, — людей наших не знаешь?! Как прознают, что я забыл кому топор одалживал, тогда уж точно пиши пропало. Главное, если бы какой-то другой инструмент, то я бы вычислил, кто мог взять, а топор он всем в хозяйстве нужен. Я уже всех мужиков в уме перебрал, да видно точно склеротиком становлюсь, не помню, хоть убей! Нет, ходить и спрашивать — гиблое дело. Здесь другая стратегия нужна. Психологическая. Ты уж про топор никому ни слова, а я что-то к вечеру придумаю.
И вот наступил теплый, тихий летний вечер. Акустика такая, что слышно как на дальнем хуторе кошки мяукают да утки крякают. Вдруг эту тишину нарушает громкий крик соседа.
— Э-э-эй! Ты-ы-ы! Топор будешь отдавать или нет! Две недели прошло, а на день брал!
Думаешь, что я забыл? А я всё помню! Завтра чтоб принес!
Утром, извиняясь, топор вернули. Вот такая психологическая стратегия!
* * *
Зашла тут речь в обсуждениях о русских в Америке. Типа, "не толерантные" и могут "уе@ать", со слов русского камрада, живущего в Штатах. И я вспомнил одну из своих "европейских" историй...
Как-то раз поселился во Франции в небольшом захудалом отельчике. Некогда было на ночь глядя что-то еще искать — уж очень устали тогда всей семьей. Пацан араб, портье той гостинички, долго по-английски зачем-то расспрашивал меня о наших планах, когда будем уезжать и т. п.. Я сначала не понял, почему. Но он успокоился, когда я сказал, что завтра планируем ехать дальше. Даже дал мне поставить машину на своё персональное парковочное место. Дело в том, что там был дефицит парковочных мест — узкая почти средневековая улочка. И у гостинички собственных парковочных мест было всего два. Пацан-портье сказал, что сегодня он, все равно, пешком пришел на работу и я могу поставить машину на его место.
Через некоторое время я пошел вниз, на парковку, забрать кое-что из багажника. И подходя к рецепшну сзади, из-за угла, услышал гул голосов. Арабские постояльцы на все лады "наседали" на беднягу-портье. Он им отвечал по-французски и по-английски. Среди английских фраз я расслышал: "Они не белые, ОНИ — РУССКИЕ! И они завтра уедут!.. "
Случаи в транспорте ещё..
